Убийство в Месопотамии
Шрифт:
Не думаю, чтобы кто-то из нас заметил, что миссис Меркадо была в комнате. Она, должно быть, прокралась, когда мы были ошеломлены предъявлением этого большого страшного камня со следами крови.
Но теперь без малейшего предупреждения она подняла такой визг, будто резали поросенка.
– Боже мой! – кричала она. – Я все поняла. Я теперь все поняла. Это отец Лавиньи. Он сумасшедший религиозный фанатик. Он думает, что женщины – грешницы. И он всех их убивает. Сначала миссис Лейднер, потом мисс Джонсон. И следующей буду я...
С безумным
– Я не останусь здесь, ясно вам? Я ни дня здесь не останусь. Здесь опасно. Здесь повсюду опасно. Он прячется где-нибудь... дожидается момента. Он накинется на меня!..
Раскрыла рот и вопит не переставая.
Я бросилась к доктору Райлли, который схватил ее за руки, как следует надавала ей по щекам и с его помощью усадила на стул.
– Никто не собирается вас убивать, – сказала я. – Мы об этом позаботимся. Сядьте и ведите себя прилично.
Она перестала вопить. Рот закрыла, села и тупо смотрит на меня испуганными глазами.
Потом произошла еще одна заминка. Открылась дверь, и вошла Шийла Райлли. Лицо ее было бледным и серьезным. Она подошла прямо к Пуаро.
– Я была на почте, мистер Пуаро, – сказала она, – на ваше имя получена телеграмма, вот я ее принесла.
– Благодарю, мадемуазель.
Он взял телеграмму, вскрыл ее, она в это время следила за его лицом.
Оно не менялось, это лицо. Он прочел телеграмму, расправил, сложил аккуратно и положил в карман.
Миссис Меркадо не сводила с него глаз...
– Это из Америки? – спросила она подавленным голосом.
– Нет, мадам. – Он покачал головой. – Это из Туниса.
Она неподвижно смотрела на него с минуту, как будто не понимая его, потом с глубоким вздохом откинулась назад на своем стуле.
– Отец Лавиньи, – сказала она. – Я была права. Я всегда видела в нем что-то странное. Он сказал мне однажды... Я думаю, он сошел с ума... – Она помолчала немного, потом сказала: – Я успокоюсь. Но я должна уехать отсюда. Мы с Джозефом можем пойти спать в гостиницу для путешественников.
– Терпение, мадам, – сказал Пуаро. – Я все объясню.
Капитан Мейтленд посмотрел на него с любопытством.
– Вы что же, считаете, что до конца разобрались во всем этом деле? – спросил он.
Пуаро поклонился.
Это был настоящий театральный поклон. Я думаю, он вызвал у капитана Мейтленда сильную досаду.
– Ладно, – рявкнул он. – Выкладывайте!
Но это был не тот путь, которым обычно действовал Эркюль Пуаро. Я прекрасно понимала, что он хочет устроить шумиху. И мне было интересно, знает ли он на самом деле правду или просто пускает пыль в глаза.
Он повернулся к доктору Райлли:
– Будьте любезны, доктор, созовите, пожалуйста, всех.
Доктор Райлли кивнул в знак согласия и послушно отправился за людьми. Не прошло и двух минут, как члены экспедиции начали собираться в комнате. Сначала Рейтер и Эммотт, затем Билл Коулман, Ричард Кэри и, наконец, мистер Меркадо.
Бедняга!
Все расселись вокруг стола почти так же, как мы сидели в день приезда мистера Пуаро. Билл Коулман и Дейвид Эммотт сели не сразу. Они поглядывали на Шийлу Райлли, она стояла, повернувшись к ним спиной, и смотрела в окно.
– Стул, Шийла? – спросил Билл.
– Не хотите ли вы сесть? – спросил Дейвид Эммотт своим тихим, с приятным протяжным акцентом голосом.
Она обернулась и смотрела на них с минуту. Каждый из них указывал на выдвинутый им стул. Мне было интересно, какой же стул она выберет. В конце концов оказалось – ни тот ни другой.
– Я буду сидеть здесь, – бесцеремонно сказала она и уселась на край стола рядом с окном. – То есть, – добавила она, – если капитан Мейтленд не против моего присутствия.
Неизвестно, что бы ответил капитан, но Пуаро опередил его.
– Оставайтесь обязательно, мадемуазель, – сказал он. – Даже необходимо, чтобы вы присутствовали.
Она подняла брови.
– Необходимо?
– Именно так, мадемуазель. Есть вопросы, которые мне нужно будет задать вам.
Снова ее брови поползли вверх, но она больше ничего не сказала. Она повернулась лицом к окну, как будто намерена была игнорировать все происходящее у нее за спиной.
– Теперь, – сказал капитан Мейтленд, – может быть, доберемся до правды!
Он сказал это довольно нетерпеливо. Это был человек действия. Я почувствовала в тот момент еще и его раздражение, ведь он опасался, что ему придется руководить поисками тела отца Лавиньи или рассылать группы для его задержания и ареста.
Он взглянул на Пуаро с некоторой неприязнью.
– Если коллега может что-то сказать, что же он не говорит?..
Я поняла, какие слова готовы были у него сорваться с языка.
Пуаро обвел нас медленным оценивающим взглядом, потом поднялся.
Я не знаю, какой речи ждала от него, наверное, какой-нибудь эффектной – он был из таких людей. Во всяком случае, я не ожидала, что он начнет с фразы по-арабски.
Он медленно, торжественно, чуть ли не как правоверный, если вы понимаете, что я имею в виду, произнес ее по-арабски. И тут же перевел на английский:
– Во имя Аллаха, милосердного и сострадающего.
Глава 27
ОТПРАВЛЯЕМСЯ В ПУТЕШЕСТВИЕ
– «Во имя Аллаха, милосердного и сострадающего» – это фраза, которую произносят, прежде чем отправиться в путешествие. Eh bien [50] , мы тоже отправляемся в путешествие. Путешествие в прошлое. Путешествие в неизведанные уголки человеческой души.
50
Так вот (фр.).