Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера
Шрифт:
– И каковы результаты?
– Я пришел к выводу, что он действительно что-то знает. Такое впечатление осталось у меня, когда мы расстались. Но он не хочет говорить. Я сразу обвинил его в том, что он скрывает информацию. Ничего хорошего не вышло. Коллишоу только твердил: мало ли что мог наболтать, перебрав пива, а теперь не желает ничего рассказывать ни мне, ни кому-либо другому.
– Отлично! – скептически заметил Брайс. – Но скоро он снова переберет и наболтает еще чего-нибудь. А вам наверняка сообщат об этом.
– Не уверен. Я навел справки и выяснил, что Коллишоу вообще-то трезвенник, серьезный и сдержанный мужчина.
– Обработал? – воскликнул Брайс. – Но в таком случае, если действительно было совершено убийство, его можно привлечь за укрывательство задним числом!
– Я предупредил его об ответственности, – сказал Митчингтон.
– Но ничего не добились?
– Он очень угрюмый человек. Такие обычно предпочитают отмалчиваться. Вот и на мои предупреждения он лишь бормотал что-то неразборчивое.
– Значит, вы уверены, что он владеет какой-то информацией? Если так, то со временем она обязательно всплывет на поверхность.
– Безусловно! Все всплывет на поверхность, – горячо заявил Митчингтон. – Я совершенно не удовлетворен вердиктом судебного эксперта. Уверен, здесь все непросто. Дело нечисто! И потому я, не привлекая лишнего внимания, продолжаю свое расследование. И уже сейчас могу с вами поделиться одним важным открытием. А состоит оно вот в чем. В вечер своего прибытия в «Митру» Брэйден куда-то уходил один и отсутствовал два часа.
– А я помню, миссис Партингли говорила, что он и другой постоялец весь вечер провели вместе.
– Да, я тоже помню ее слова, – кивнул инспектор. – Но только на самом деле было иначе. Брэйден вышел из «Митры» около девяти часов, а вернулся после одиннадцати. Скажите на милость, где его носило?
– Предполагаю, именно это вы и пытаетесь выяснить?
– Точно так! – улыбнулся Митчингтон. – И не сомневайтесь – выясню! Но пока об этом никому ни слова, доктор.
Когда Брайс проводил инспектора и вернулся в гостиную, Рэнсфорд и Мэри вышли из-за занавеса. Он посмотрел на них и покачал головой:
– Выяснили немало интересного, не так ли?
– Послушайте, – раздраженно произнес Рэнсфорд, – вы обманули инспектора по поводу визита в мою хирургическую. Сказали ему заведомую неправду.
– Верно, – кивнул Брайс. – Зачем мне рассказывать ему правду?
– О чем расспрашивал вас Брэйден на самом деле?
– Он поинтересовался, у себя ли доктор Рэнсфорд, – ответил Брайс, – заметив, что знал в прошлом одного доктора Рэнсфорда. Это все. Дословно. Я сказал, что вас нет дома.
Рэнсфорд какое-то время стоял в задумчивости, а потом направился к двери.
– Не вижу, какую пользу может принести продолжение разговора, – заявил он. – Нас по крайней мере трое – тех, кто знает, что я не встречался с Брэйденом, когда он явился ко мне домой.
Затем он жестом показал Мэри, что просит следовать ее за собой, и они удалились, а Брайс, посмотрев им вслед, улыбнулся с чувством глубочайшего удовлетворения.
Глава двенадцатая
Убийство подручного каменщика
Ближе к полудню следующего дня Брайс сделал важный шаг к решению загадки Ричарда Дженкинса и его могилы в «Райском уголке». Со времени возвращения из поездки в Барторп он предпринимал попытки понять истинный смысл таинственной записи.
Однажды Кампани с гордостью показал сидевшему в библиотеке Брайсу подборку рисунков, которую сделал сам для того, чтобы проиллюстрировать будущую книгу: изображения старинных изделий из меди, гербов местной знати и тому подобного. Неожиданно на одном из гербов в виде щита с тремя воронами Брайс увидел внизу надпись: «Ричард Дженкинс, дворянин и оруженосец». Каких же усилий стоило ему ничем не выдать своей радости! Спрашивать прямо он ни о чем не стал, но ничего не подозревавший Кампани сам охотно рассказал все, что хотел знать Брайс.
– Все эти рисунки, – сказал он, – я сделал с натуры внутри собора и за его пределами. Некоторые из них, как, например, герб Дженкинса, украшают надгробные камни в кельях собора и на погосте в «Райском уголке». Причем камни такие древние, что даже надписи стерлись. Определить, кто захоронен в этом месте, можно теперь лишь по гербу или скульптурному изображению.
– А как вы можете быть уверены, что в могиле похоронен именно Дженкинс? – поинтересовался Брайс, понимая, что его вопрос прозвучит невинно. – Должны существовать сомнения, если на надгробии не осталось надписи, верно?
– Вовсе нет! – возразил Кампани. – Никаких сомнений быть не может. Именно в этом случае совершенно очевидно, что в могиле, расположенной в углу «Райского уголка» рядом с восточной стеной южного портика, покоится прах Ричарда Дженкинса, поскольку на надгробии отчетливо виден родовой герб – щит с изображением трех птиц – в'oронов. Надпись стерлась, и потому захоронение не вошло в список могил «Райского уголка». Человек, составлявший его, не владел навыками исторического поиска, которые доступны нам сейчас. Ричард Дженкинс был валлийцем, обосновавшимся в Райчестере в семнадцатом столетии. Между прочим, хотя он завещал деньги церкви Святого Хедвига, находившейся за пределами городских стен, похоронили его именно здесь. Есть другие примеры. Взгляните вот на этот герб. Он тоже служит единственной приметой для определения места захоронения в «Райском уголке», поскольку принадлежал некоему Джервису Тирруиту. Вот он – на рисунке перед вами. А здесь…
Библиотекарь продолжал объяснения, но Брайс слышал его голос будто сквозь сон. Он радовался, что ему наконец улыбнулась удача. Сам он мог бы искать долгие годы, но так и не обнаружить место последнего упокоения Ричарда Дженкинса. Когда часы на главной башне собора пробили полдень, Брайс ушел из библиотеки, оставив Кампани в одиночестве, и направился в сторону «Райского уголка», чтобы среди деревьев найти и увидеть своими глазами надгробие Ричарда Дженкинса. Никто ничего не заподозрил бы, просто заметив Брайса гуляющим среди могил, а ему и нужен-то был пока всего лишь беглый взгляд на древний камень.