Убийство в старом доме

Грэнджер Энн

Я ему поверил.

— Кто вас толкнул? — осведомился я. — Кто предлагал вам помощь? Десятник Адамс?

— О нет, сэр! — ответил Биддл. — Это был тот джентльмен, мистер Флетчер. Потом он убежал, как будто не хотел, чтобы его в чем-то обвинили; по-моему, он просто струсил. Зато он прислал ко мне констебля Дженкинса и десятника. А может, они услышали мои крики и подошли сами. Как бы там ни было, они меня вытащили. Я не сказал сержанту Моррису, что джентльмен из железнодорожной компании в чем-то виноват, потому что знал, что между мистером Флетчером и нами, полицейскими то есть, возникли разногласия. Мне не хотелось усугублять положение.

Элизабет

Мартин

— Итак, — сказал Флетчер, садясь напротив, — позвольте спросить, мисс Мартин, что привело вас в Скотленд-Ярд в такой день, когда, по моему мнению, вам было бы куда лучше остаться дома?

Я в досаде подумала: что хотя и приятно, когда тебя спасают, но наша встреча может стать неприятной. Я не слишком хорошо относилась к Флетчеру. Однако он по доброте своей помог мне, и мне в ответ также приходилось вести себя вежливо.

— Мне хотелось посоветоваться с инспектором Россом, а сегодня как раз представился удобный случай. Дело в том, что миссис Парри плохо себя чувствует и я ей не нужна.

— Понятно, — сказал он. — Это как-то связано с расследованием убийства несчастной мисс Хексем? — Флетчер пытливо подался вперед. — У вас есть какие-то новости? Как вы, наверное, понимаете, меня очень интересует все, что связано со следствием.

— Не могу сказать, что у меня есть новости, — неуклюже ответила я.

Мой спаситель со вздохом откинулся на спинку сиденья.

— Вы не представляете, что значит для меня это ужасное дело! — объяснил он. — Начальство не дает мне покоя. Если бы знать, что Росс добился успеха и скоро все закончится, я бы, по крайней мере, так им и сказал. Но всякий раз, как директора наводят справки, я могу лишь сообщить им, что полиция по-прежнему ищет след. Мне велят выяснить, чем занята полиция, а сами полицейские ничего мне не говорят! — голос у Флетчера стал недовольным. — Можно подумать, будто у меня нет оснований спрашивать! Так что меня донимают со всех сторон. Это невыносимо!

Мне стало немного не по себе. Наверное, напрасно я осуждала беднягу! Ведь ему, в конце концов, тоже нужно выполнять свою работу.

— Мне очень жаль, — сказала я, хотя мои слова никак не могли его подбодрить. — По крайней мере, — добавила я, — в такой день у вас на стройке нет зевак.

В экипаже было слишком темно, и я не видела его лицо, зато явственно почувствовала его недовольство, потому что оно отражалось не только на лице, но и в голосе.

— Зато в такой день невозможно и работать! Простои угрожают серьезно сорвать график работ. Говорите, вы собираетесь навестить инспектора? Надеюсь, вы попросите его поспешить от имени миссис Парри.

— Этого я сделать не могу! — ответила я. — К тому же и миссис Парри ни о чем таком меня не просила… во всяком случае, напрямую, — вынуждена была добавить я из честности. Услышав мои слова, Флетчер испустил такой тяжкий вздох, что я порывисто продолжала: — Не хочу внушать вам ложные надежды, но я намерена передать инспектору Россу одну вещь, которая, возможно, содержит в себе не одну зацепку.

— Вот как? — Снова оживившись, Флетчер наклонился вперед. — Позвольте узнать, что же вы хотите ему передать?

Я тут же пожалела о своей несдержанности. Вот уж поистине язык мой — враг мой! Если бы у меня было время все хорошенько обдумать, я бы наверняка промолчала о своей находке. Я жалела, что мы еще не доехали до Скотленд-Ярда и я не могу

прервать неприятный разговор, но, казалось, чтобы добраться туда, нам требуется целая вечность. Туман, как и следовало ожидать, замедлял наше продвижение, но еще он играл шутки со временем. Вскоре я сообразила, что понятия не имею, долго ли мы едем. Более того, пелена тумана изолировала нас. Мы с Флетчером оказались в странной близости — путешественники в туманном мире.

— Что ж, — сказала я, — я нашла дневник, который, по-моему, вела мисс Хексем.

Немного помолчав, мой спутник сдавленным голосом спросил:

— Вы его прочли?

— Нет, только взглянула мельком, чтобы посмотреть, что там такое. — Я не собиралась рассказывать ему о своих подозрениях в отношении Джеймса Беллинга.

— А миссис Парри… тоже видела дневник своей компаньонки?

Я ответила, что нет.

Флетчер задумчиво хмыкнул:

— Что ж, будем надеяться, он кому-нибудь пригодится.

Наконец экипаж покачнулся и остановился; кучер спустил лесенку. Следом за мной Флетчер вышел из экипажа, и мы очутились на улице, окутанной дымчатой, желтоватой, дурно пахнущей пеленой.

Флетчер крикнул:

— Маллинс, езжайте!

К моему удивлению, экипаж тронулся.

— Зачем вы его отпустили? — спросила я.

— Затем, что решил пойти с вами к инспектору. Осторожнее… — С этими словами он крепко схватил меня за плечо.

Ко мне мало-помалу возвращался рассудок; хотя туман по-прежнему окутывал меня, выражаясь в переносном смысле, он постепенно выветривался у меня из головы. Я не увидела света на фасаде дома перед нами. Оживленное здание, полное занятых работой людей, которые что-то записывают, когда посетители постоянно входят и выходят, не оставят в темноте в такой мрачный день, когда естественного света почти нет. Не может быть, чтобы здесь не было постоянного движения и человеческих голосов!

— Это не Скотленд-Ярд! — воскликнула я.

Сердце у меня забилось с удвоенной скоростью. Я поняла, что нахожусь в большой опасности. Я совершила несколько серьезных ошибок. Самой моей большой ошибкой стало то, что я сделала неверные выводы относительно личности таинственного героя, поклонника Маделин. Я очень быстро забыла то, что узнала недавно: Флетчер также был частым гостем на Дорсет-сквер!

Должно быть, он что-то заподозрил в тот миг, когда я призналась, что направляюсь в Скотленд-Ярд. Он сразу понял: в такую погоду выгнать меня из дому могло лишь нечто очень важное, и мне не терпится поделиться своими открытиями с инспектором Россом. Только ради этого я готова рискнуть жизнью и здоровьем и очертя голову ринуться в туман! Ему нужно было узнать, в чем дело. Он велел кучеру везти нас куда-то в другое место. И теперь он выяснил, что именно я открыла: дневник Маделин.

— Видите ли, — произнес он хладнокровно, но без всякого выражения, что как-то удивительно сочеталось с окружившим нас туманом, — я думаю, что вы должны отдать этот дневник мне.

У меня заболела голова; я пыталась придумать, как его отвлечь и незаметно бежать в тумане. Он наверняка проявит больше настойчивости, чем тот человек, от которого пахло саваном.

Жизнь Флетчера висела на волоске. И бесполезно было уверять его, что я не захватила дневник с собой. Без него я едва ли могла бы отправиться к Россу. У меня оставалась последняя надежда. Он хочет не пустить меня к Россу, но сам дневник ему нужен больше, чем я.