Убийство в Тауэре
Шрифт:
Затем из-за золотых колонн, стоящих по обе стороны большой сцены, появились маски. Их было шестеро, и их одежды сверкали, когда они шествовали перед королевским семейством и женихом с невестой.
Маски начали танцевать, изгибаясь, кружась, подпрыгивая и сопровождая танцы пением:
Споем о радостях любви.Сегодня правят бал они.Мужчины дружат меж собой,Супругов же роднит любовь.ЛишьВсе зааплодировали этим словам, даже король, который мог бы счесть их грязным намеком на себя, если бы не его сын – высокий, красивый, ставший таким же очаровательным принцем, как и его покойный брат, – который сидел рядом с ним и королевой.
Занавес опустился, а когда поднялся снова, на сцене оказались Лондон и Темза, с баржами, откуда сходили веселые матросы, чтобы исполнить танцы и спеть песни.
Франсис, наблюдая все это великолепие, устроенное для ее удовольствия, решила отбросить мелкие опасения, которые не давали ей покоя. Ее ожидает замечательное будущее. С новым мужем ей не грозит жизнь в деревне. Они станут весело проводить время при дворе, и не будет женщины более уважаемой, чем графиня Сомерсет, поскольку ее муж во всем, кроме имени, правитель Англии.
«Как я счастлива!» – думала Франсис. Но ей все время приходилось напоминать себе об этом.
Роберт не испытывал подобных сомнений – он был по-настоящему счастлив. Отвратительная процедура развода закончена, он женат на женщине, которую любит, а Яков ведет себя, как добрый папаша, который не знает, как угодить любимому сыну.
Правда, у него есть враги, но это неизбежно. Многие из тех, что собрались здесь сегодня и принесли дорогие свадебные подарки, завтра с готовностью обратятся против него, если он потеряет королевскую благосклонность. Это заложено в человеческой натуре, и каждый должен быть к этому готов.
Нортгемптон – его друг; Роберт совершенно уверен в этом. Они теперь родственники – хорошо иметь в друзьях такого влиятельного человека. Подарки, которые преподнес Нортгемптон, говорили о том, как он одобряет их союз. Одно золотое блюдо стоило около полутора тысяч фунтов, а шпага, которую он подарил Роберту, имела эфес и ножны из чистого золота. Подарок Якова, конечно, превзошел все остальные; так как не все сочли графский титул свадебным подарком, король еще пожаловал ему драгоценности на десять тысяч фунтов.
Они богаты, они влиятельны, они любят друг друга. Чего им может не хватать?
Однако имелись люди, в присутствии которых Роберту становилось не по себе. Одним из них был сэр Томас Лейк – амбициозный человек, который состоял при дворе со времен королевы Елизаветы и служил секретарем у сэра Фрэнсиса Уолсингема. Лейк усердно добивался расположения нового графа Сомерсета и подарил ему на свадьбу шесть красивых подсвечников; но он рассчитывал на продвижение, и Роберт не слишком доверял его дружбе.
Был еще сэр Ральф Уинвуд, который высказывал большое почтение, но присутствовал в простом
Еще один человек, в присутствии которого Роберт чувствовал неловкость, – граф Гондомар, новый посол Испании, очень красивый джентльмен с обходительными манерами, всегда изысканно одетый, чрезвычайно галантный, но его настороженные черные глаза мало что упускали из виду.
Роберт подозревал, что эти глаза наблюдают за ним. Среди подарков посла была шкатулка с драгоценностями, которые стоили не меньше трехсот фунтов. «Граф Гондомар желает, – гласила приложенная записка, – чтобы этот маленький знак внимания доставил жениху удовольствие».
Вид этих драгоценностей напугал Роберта, так как до него доходили слухи, что некоторые министры получают взятки от Испании. Этого он никогда делать не будет! Чем больше Роберт смотрел на драгоценности, тем большую неловкость ощущал – ему казалось, что в этой маленькой шкатулке находится нечто большее, чем свадебный подарок.
Роберт тут же отправил письмо графу, написав, что было очень любезно с его стороны послать такой замечательный подарок, но он не может его принять без королевского соизволения.
Подобный ответ, должно быть, показался очень странным испанскому послу, у которого было столько добрых друзей при дворе в Англии. Это означало, что граф Сомерсет – необычный человек, потому что его нельзя подкупить.
Когда Роберт поведал Якову об инциденте, король ласково улыбнулся.
– Возьми драгоценности, Робби, – велел он. – Я знаю, что тебя не подкупишь. Значит, ты написал испанцу? Ну, ему будет полезно узнать, что в Уайтхолле есть по крайней мере один честный человек.
Роберт принял драгоценности, но, увидев графа на свадьбе, вспомнил об этом случае.
Теперь он должен быть очень осторожным – ведь Овербери больше ему не сможет помочь.
Франсис, заметив его смущенный вид, прошептала:
– Тебя что-нибудь беспокоит, любимый? Роберт поспешно улыбнулся:
– Нет, я просто подумал о бедняге Томе Овербери, вспомнил, как мы с ним расстались, и мне стало грустно, что я больше никогда его не увижу.
По ней пробежала волна дрожи.
«Это же день нашей свадьбы! – хотела она закричать. – Мы победили. Мы вместе. Неужели мы никогда этого не забудем?»
Наконец-то они остались одни. Роберт был счастлив.
– Нам больше не придется бояться, что за нами шпионят, – сказал он. – Мы официально женаты. Именно этого я всегда и хотел.
– И я, любовь моя, – отозвалась Франсис. Если бы он только знал, сколько ей пришлось ради этого сделать: как она строила козни и интриги сначала против Эссекса, а потом против Овербери!
Франсис хотелось рассказать ему все, чтобы он мог оценить степень ее любви к нему. Ей хотелось закричать: «Это все я сделала ради тебя!»