Убийство в Тауэре

Холт Виктория

Случай представился для Дигби несколько лет назад, когда Яков отправил его в Мадрид своим послом, чтобы устроить свадьбу инфанты Анны с принцем Генрихом. Дигби быстро разузнал, что инфанта уже помолвлена с Людовиком XIII Французским, а когда Филипп III предложил союз между принцем и своей младшей дочерью Марией, Дигби почувствовал отсутствие серьезных намерений со стороны испанского монарха и отсоветовал эту свадьбу. Несмотря на то, что дело закончилось ничем, Дигби показал себя стоящим дипломатом во всех отношениях.

Когда он кланялся королю,

то был очень серьезен.

– Ну, Джонни, – сказал Яков, – вижу, ты принес мне новости, которые не решаешься выложить. Неужели они настолько плохи?

– Боюсь, ваше величество, это будет потрясением для вас.

– Ну, мой мальчик, я за свою жизнь пережил столько потрясений, что переживу еще несколько до того, как умру. Итак, я тебя слушаю.

Дигби вынул из кармана свиток и медленно произнес:

– Я подготовил этот список и считаю своим долгом представить его вашему величеству собственноручно – пока я здесь, в Лондоне.

Яков взял свиток, развернул его и нахмурился. Это был список имен, хорошо известных при дворе.

– Я решил, ваше величество, что определенная информация просачивается в Испанию, и поручил моим шпионам проследить, как это может быть. Теперь я закончил свое расследование. Этот список, ваше величество, содержит имена ваших министров и придворных, которые получают плату от короля Испании за оказанные ему услуги.

– Изменники? – пробормотал Яков.

– Вот именно, ваше величество. Боюсь, что, когда вы прочитаете эти имена, вы будете глубоко потрясены.

Яков поспешно пробежал глазами список. Он знал, что может доверять Дигби, но едва верил прочитанному. Однако здесь были представлены не только имена, но и размер взяток.

Яков не стал тщательно изучать список, опасаясь, что найдет там одно имя. Если бы такое произошло, он больше никогда не смог бы никому доверять.

– Спасибо, Джонни, – сказал он. – Ты – хороший подданный. Оставь этот список мне. Я хочу как следует изучить его. Ты еще об этом услышишь, а сейчас оставь меня и скажи моим слугам, что я хочу побыть один.

Когда Дигби удалился, Яков вернулся к свитку.

Нортгемптон! Негодяй! Ведь он был близким другом Робби, а теперь стал его родственником!

Графиня Саффолк – его теща! Яков всегда относился к ней с недоверием, зная, как она жадна.

Слава богу! Имени Робби здесь нет!

Неужели он думал, что Робби – предатель? Никогда! Слава богу, он может ему доверять.

Свиток перестал казаться важным. В конце концов, так ли уж удивительно, что его окружают мздоимцы?

Но Яков был рад, что увидел этот список, так как получил еще одно доказательство, что не ошибся в своем Робби.

* * *

Яков решил ничего не говорить о своем открытии. Он был предупрежден, что его окружают люди, подкупленные Испанией, но не видел никакой пользы в том, чтобы выносить сор из избы. Конечно, ему нужно остерегаться этих людей, но затевать сейчас скандал было бы неразумно. До сих пор обсуждался развод Эссекса, и стало известно, что король предлагал

даровать титул баронета любому, кто в состоянии заплатить за него шесть тысяч фунтов. Предложение осталось втуне, в основном потому, что тех, кто готов был уплатить такую цепу за титул, было не так уж и много. Однако слухи об этом просочились и широко обсуждались. Нет, он не хочет нового скандала!

Поэтому Яков не подал вида подкупленным Испанией, что ему об этом известно, но стал пристально за ними следить.

А тем временем Нортгемптон несколько раз тайно встречался с испанским послом.

Граф Гондомар быстро понял влиятельность этого хитрого политикана, который теперь был связан родственными узами с королевским фаворитом, а поскольку этот молодой человек легко поддавался влиянию, граф Гондомар возлагал большие надежды на будущее.

– Было бы замечательно, – говорил он Нортгемптону, – устроить женитьбу принца Уэльского на инфанте Марии. Полагаю, если этот брак состоится, через несколько лет католицизм вернется в Англию.

Нортгемптон соглашался. Он был готов отработать деньги, которые получал от Испании, и противился французскому браку принца Уэльского, который теперь предполагался.

– А что думает граф Сомерсет об испанском браке?

Нортгемптон улыбнулся.

– Не сомневаюсь, – сказал он, – что, когда я переговорю с ним, он сочтет его превосходной идеей.

– Тогда, мой добрый друг, король будет на нашей стороне. Ведь, как я слышал, то, что Сомерсет желает сегодня, его величество возжелает завтра.

* * *

– Ваше величество испытываете крайнюю нужду в деньгах, – говорил Роберт. – Почему бы вам не наполнить сундуки испанским золотом?

– Согласясь на брак Карла с испанской инфантой, Робби?

– Да, сир. Филипп даст инфанте великолепное приданое.

– Народ против испанского брака, мальчик.

– Так как боится, что католическая вера вернется в Англию.

– Этого никогда не будет. Я знаю англичан. Они помнят Марию Кровавую и угрозу Армады. Эта страна превратилась в заклятого врага Испании еще в дни Дрейка и Елизаветы. Легенды плохо забываются. Англичане не потерпят инквизиции, поэтому подозрительно относятся к католиками, а особенно к испанским.

– Значит, ваше величество не желаете извлечь прибыль из испанского золота?

– Я бы так не сказал, Робби. Нет никакого вреда в том, что ты ведешь кое-какие переговоры с Гондомаром. Прощупай его. Узнай, что они предлагают. Решим ли мы породниться с Францией или с Испанией, неплохо знать все возможные последствия. К тому же, Робби, мы довольно долго пребывали без государственного секретаря. Я остановил выбор на Уинвуде.

Роберт был удивлен. Уинвуд не был человеком, которого выбрал Нортгемптон, и, следовательно, поддерживал Роберт. Нортгемптон считал, что сэр Томас Лейк подходит для этой должности, так как является, по мнению старого графа, «человеком Хауардов». Что скажет Нортгемптон, когда узнает, что выбор короля пал на Уинвуда?