Убийство в заброшенном поместье
Шрифт:
– О, дальше еще интереснее! – Гвилим достал свой ноутбук и развернул его к компании. – Вы говорили, что у Уильяма и Гвен Ардемор не было детей, верно? Что ж, прочие Дэвисы размножались прекрасно. Их генеалогическое древо напоминает живую изгородь из ивы.
Джо никогда не видела живую изгородь из ивы. Но, судя по схеме, это означало очень много детей.
– У каждого члена семьи Дэвис было более пяти детей, вплоть до Гвен, Эвелин и их брата Роберта. – Гвилим использовал нож для масла в качестве указки. – У Роберта было одиннадцать детей, вот они все здесь. У Гвен не было ни одного. Это говорит о том, что кто-то был бесплоден,
– Не может быть! – воскликнул Бен.
– О, это действительно так, – согласилась Джо. – По некоторым оценкам, сифилисом страдал каждый третий из живших в Викторианскую эпоху. А еще были врожденные проблемы, например седловидное лицо или короткие вампирские зубы, которые появлялись у детей.
Джо прикусила губу, услышав испуганное восклицание Бена.
– Э-э-э… Извините, я редактировала серию книг по истории медицины. В любом случае это вполне объясняет, как моя семья получила поместье. Я имею в виду, что мы весьма дальние родственники Ардеморов. Но что это может сказать об Эвелин?
Лицо Гвилима немного вытянулось.
– Ничего особенного. Вот поэтому я решил приехать. Лучшая история – это всегда местная история.
Именно так он и сказал. Тула постучала пальцами по столу.
– Вот и отлично! Джо может познакомить вас с местным историком и хранительницей музея Абингтона. Она в вас влюбится.
Джо бросила на нее испуганный взгляд, но Тула цыкнула на нее, а затем отвела в сторону кухни.
– Посмотри на него, радость моя! – сказала она. – Да он самого дьявола очарует. Веди его к Роберте. Если он не сможет растопить ее сердце, то и никто уже не сможет. И… тебе звонят.
– По какому телефону?
Тула протянула ей городской телефон, длинный шнур которого тянулся от стойки бара.
– Вот по этому. У меня на линии компания «Файнс и сыновья». И реши уже с ними что-нибудь насчет крыши, а то скоро от этой твоей таинственной комнаты совсем ничего не останется!
Глава 16
Утро ознаменовалось для МакАдамса головной болью, которая долбила его, как дятел весной. Обрывки памяти содержали в себе сведения о виски, который он в себя заливал перед сном в огромных количествах, а обезбол закончился. Черный кофе. Немедленно.
Он включил кофемашину и уселся в кресло рядом с набитой окурками пепельницей. Очевидно, он снова закурил.
– Великолепно, – пробормотал МакАдамс и погрузился в пучины самобичевания. Проблема была не в том, что в ходе следствия он облажался с Селькирком. Тем более насчет него он и не был так уж уверен; Селькирк точно никого не убивал.
Проблема МакАдамса также не была связана с Джарвисом Флитом. На трезвую голову его больше волновало то, как часто Флит оказывался прав насчет него… особенно насчет его неудач. И это напомнило ему об Энни.
Обдумывая все это, МакАдамс разглядывал кухонные занавески. Они были самыми уродскими из всех, что он когда-либо видел. Так почему же они все еще висели у него на кухне? Потому что он так и не нашел время их поменять, и это касалось еще многих вещей.
Его дом не был роскошным. Снаружи его надо было покрасить,
Он встал и стал срывать эти бело-голубые занавески с идиллическими картинками сельской жизни. Они были частью улучшений, затеянных Энни, – она хотела превратить коттедж в уютный деревенский домик, но так и не преуспела. Это же был Абингтон, а не Йорк. И ему здесь нравилось. Он сам себе здесь нравился. А Энни… Что ж, Энни всегда хотела большего. Не так уж и много, впрочем, – ей не нужны были миллионы, теннисные корты и приемы с коктейлями. Просто чуть больше комфорта и денег, кран, который не протекает все время, и, возможно, партнер, который не будет противиться переменам. Некоторые мужчины жаловались на то, что их изводят придирками. Его бывшая жена не придиралась. Она настаивала и взывала, вдохновляла и увещевала. А потом она просто устала.
Самое ужасное в его разводе было то, что Энни вовсе не разлюбила его. Просто она влюбилась в человека, которым он мог бы стать, но так и не стал. То, что она ждала семь лет, прежде чем отказаться от призрачных надежд, не делало ее эгоисткой. Это сделало из нее чертову святую, и он скучал по ней каждый чертов день. А еще он явно упускал в своем деле важную деталь, которая при этом, скорее всего, была очевидной.
Когда дело касалось мотива, особенно в случае с наличными неустановленного происхождения, он всегда склонялся на сторону денег. Он все еще верил, что это имело отношение к делу, но Флит высказался очень жестко. День убийства: чем он отличался? Что изменилось? Два момента, не один. Да, картину украли. Но это было еще не все. Приезд Джо Джонс означал, что Сид больше не сможет использовать коттедж в своих целях. Селькирк удивился не меньше Сида и потому засадил Эмери готовить тот документ, пока он ей показывал поместье.
В тот момент Сид уже находился в поместье, и он прекрасно слышал, что от него потребуют ключи, особенно после инцидента с картиной. Он попытался помешать ходу событий, встретив Джо в пабе и пытаясь уговорить ее согласиться с тем раскладом, что он останется кем-то вроде смотрителя. А когда его план провалился, он попытался пристыдить ее публично, что тоже ни к чему не привело. У Сида в запасе была одна ночь. И в ту ночь он и погиб.
– Итак, вы считаете, что Сид сам пригласил свою смерть? – спросила Грин. Она и другие офицеры толпились вокруг белой доски с чувством предвкушения. И с булочками. МакАдамс медленно кивнул, все еще ощущая при моргании головную боль, свербящую в свете офисных флюоресцентных ламп.
– Это лишь фигура речи, но да. Та встреча в коттедже была важна. Потому что это, по идее, была последняя встреча, – сказал МакАдамс. – И я хочу знать, почему коттедж, да и все поместье, так важен?
Грин уселась в своем кресле, положив руку на подлокотник.
– Коттедж вдалеке от дорог и скрыт от посторонних глаз. От города далеко, соседей вокруг нет, так что и выстрелов никто не слышал. Вдалеке от лишних взглядов – так что чем-то приторговывать было бы удобно. Но в плане наркотиков следы замели более чем успешно.