Убийство в заброшенном поместье

Скиллаче Брэнди

– И на всю чертову шайку, похоже. Неудивительно, что лондонская полиция этим заинтересовалась, – они думали, Дуглас поможет им разоблачить главарей банды.

Грин встала с кресла, чтобы констебль мог сесть за свой стол.

– Вот, держите, все недостающие страницы, – сказал он.

– Ага, Дуглас Хоу-младший, задержан за угон автомобиля в Эксхеме. Согласился выступить информатором в обмен на более легкий приговор.

– За это его и подпалили, а потом квалифицировали как непредумышленное? Как? – спросил МакАдамс. – И ради всего святого, где детектив Флит, он нам нужен в этом деле.

– Извините,

сэр, его весь день не будет.

МакАдамс тихо поворчал, сдвигая документы к Грин, и снова набрал мобильный Флита. Звонок прошел, но голосовая почта была выключена.

– Ну и черт с ним. Так, кто из вас может достать запись беседы с Джеком Тернером в Фулл Саттон?

– Босс! – Глаза Грин забегали по страницам. – Проклятье!

Она отвела его в сторону подальше от столов (и внимательных ушей).

– Взгляните на это. Операция под прикрытием, слежка, люди наблюдают за домом Джека. Я еще не дочитала, но тут заварушка конкретная, я вам скажу. Флит стопудово об этом знал.

МакАдамс набрал Эндрюса.

– Скажи мне вот что, Томми. Когда я просил тебя перед приездом Джарвиса Флита насобирать про него фактов, ты досье сохранил?

– Всегда все храню, босс.

– Хорошо. А скажи-ка мне точное время отставки Флита и его переезда в Йорк.

– Разумеется.

МакАдамс услышал, как Томми быстро стучит по клавишам, и поднял палец вверх, призывая Грин к терпению.

– Пять лет назад, 13 августа.

Как раз через три месяца после того, как Тернера осудили и приговорили к тюремному заключению. МакАдамс постучал пальцами по телефону.

– Да, да, хорошо. Подожди, а пока он еще служил в полиции Лондона, он, случаем, не был задействован тут в операциях под прикрытием?

МакАдамс мог бы и не задавать этот вопрос. Глаза Грин уже лезли из орбит, и она подняла и показала МакАдамсу свежераспечатанную страницу из дела Джека Тернера. Над отпечатком ее ногтя в списке полицейских, работавших над делом, одно имя выделялось совершенно отчетливо: Джарвис Флит, главный следователь.

Джо напевала что-то себе под нос. Электричество в Ардемор-хаус так и не включили, но она устроила в библиотеке уютное гнездышко. Вновь зажгла свечи и принесла еще несколько, а потом свернулась в клубочек под одеялом и читала при свете фонарика.

Гертруда Джекилл оказалась весьма плодовитой писательницей. Тысячи статей, по меньшей мере сорок книг, записных книжек и рисунков. Большинство их хранилось в Музее Годалминга (и было предметом зависти Роберты Уилкинсон). На коленях у Джо были открыты сразу две книги о цветах. Наверно, оттуда Ардемор черпал познания о языке цветов: лилии означали чистоту, лаванда – недоверие, а гипсофила – вечную любовь. Позже она все это запомнит. А пока у нее была распечатка биографии Джекилл из интернета. Брат Гертруды дружил с Робертом Льюисом Стивенсоном, который позаимствовал его фамилию для своей знаменитой повести о Джекилле и Хайде.

Джо снова посмотрела на потолок (все еще недоотремонтированный). Гертруда была своего рода ученой – «преуспеть в мужских науках» ей позволил снисходительный и понимающий отец. В конце концов Джекилл, а не Джейн Эйр.

Джо отбросила одеяло и поднялась. Был уже почти полдень, но за окном небо устрашающе-темное.

Тула предупредила ее о надвигающейся буре. Джо попыталась наладить интернет, чтобы посмотреть прогноз, но безуспешно. Она заменила оплывшую свечу, чтобы стало посветлее, затем достала стаканы из посудного шкафа. Они стояли рядом с большим тяжелым квадратным графином – слишком тяжелым, чтобы с ним возиться. Виски можно налить и из бутылки, хуже он не станет. Она выставила все четыре стакана на каминной полке, как раз под портретами Уильяма и Гвен, и плеснула в каждый немного напитка. Как-никак, семейная встреча.

Джо стояла у камина и потягивала виски.

– Не знаю, что случилось с портретом Эвелин, – сказала она вслух. Ее голос прозучал в комнате странным эхом. – Но думаю, что знаю, что случилось с самой Эвелин.

Как и ожидалось, картины промолчали. Взгляд Джо скользил по строгим линиям аристократического лба Уильяма, до его голубого галстука, где лак потрескался. На Гвен смотреть было приятнее, несмотря на ее худобу и впалые щеки.

Сестры-жены. Проблема Сида Рэндлса. Но что произошло здесь? Джо снова посмотрела на портрет Гвен.

– Это предложила ты? – спросила она. Предложила ли Гвен приют для Эвелин, как в свое время сделала тетя Сью? Но что подумал бы Уильям? Семья Ардеморов не так уж давно стала принадлежать к аристократии, и им это нравилось. Настолько, что даже сады им спроектировала сама знаменитая Джекилл, чью славу потом украл Ричард. Был бы он рад узнать, что в его доме будет жить женщина с разрушенной репутацией? Джо представила, как Гвен настаивает, обещает, что будет помогать растить ребенка. Совсем как тетя Сью помогала растить Джо.

Вот только ребенка никакого не было. Как не стало и самой Эвелин. Ардеморы покинули город и больше не вернулись. Джо покрутила стакан с виски, любуясь тем, как тяжелые капли янтарного напитка оседают на дно. Дядя Эйден и дедушка Джо предпочли считать ее мать мертвой, когда та уехала из Англии.

Что, если Эвелин и в самом деле умерла? Возможно, во время родов, что трагично; ведь она побоялась позвать акушерку и тем самым раскрыть свою тайну. И сердце Гвен было снова разбито.

Сид Рэндлс был прав по меньшей мере насчет одного. Люди просто так не исчезают безвозвратно. Значит, случилось что-то плохое.

Сид, хитрый лис. Джо подняла стакан в молчаливом тосте. С ним определенно случилось что-то плохое. Как, судя по всему, и со всей его семьей. Джо снова перевела взгляд на Уильяма. Она начала принимать сторону Роберты касательно некоторых событий. Нарушенные обещания, разоренные семьи. Ей самой не нравился Сид, но, что бы он там ни натворил – а натворил он, возможно, немало, – он не заслужил закончить свою жизнь, лежа лицом вниз на ковре Джо.

Конечно, убийство в собственном доме тоже проходило по разряду плохих событий. Но Джо вовсе не собиралась упаковать вещи и сбежать, и это при том, что и Нью-Йорк, и Чикаго могли бы ей кое-что предложить. Она поняла это лишь два дня назад, рыдая прямо здесь, в этой комнате. И то только потому, что Гвилим озвучил это первым. Возможно, у Джо не получалось ладить с людьми, но она уже чертовски устала от одиночества. И она проделала весь долгий путь до Абингтона, чтобы найти – найти что-нибудь. Кого-нибудь. Эвелин Дэвис. Собственного отца. Себя.