Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
Шрифт:
Майер еще раз поговорил с отцом Метты и выяснил, что его дочь, переезжая с фермы в город, обращалась в какую-то компанию по перевозке. Старик, конечно же, не помнил, что это была за компания. Однако в полицейском архиве имелась запись о том, что вещи Метты Хауге хранились на складе фирмы «Меркур». Фирма эта давно закрылась.
— Последним ее владельцем значится некая Эдель Лонструп, — добавил Майер. — У меня есть адрес. Может, завтра…
Время приближалось к десяти вечера.
— Едем, —
— Не поздновато? — спросил Майер.
— Да. Опоздали на двадцать лет.
Лонструп жила в Сёборге, на краю промышленного района. Ее дом скорее напоминал склад, чем жилище. Металлические ворота были не заперты, как и дверь покосившегося строения в конце подъездной дорожки. Майер вошел первым. Везде ящики и пыльный хлам. То и дело на упаковке мелькал выцветший логотип «Меркур». В глубине коридора за стеклянной дверью горел свет. Они разглядели кухню. То есть здесь действительно жили люди.
К стеклу приникло бескровное лицо в обрамлении морщинистых рук. Потом дверь приоткрылась, и хозяйка выглянула встретить гостей. Судя по серому халату и немытым волосам, гости к ней приходили не часто.
Они сидели на кухне и смотрели, как она ест. Обстановку как будто собирали на свалках: разномастная посуда, скособоченная плита, древний радиоприемник. «Меркур» закрылся десять лет назад после смерти ее мужа. Она заявила, что у нее не осталось ни списка работников, ни каких-либо других документов.
— Куда же они подевались? — спросил Майер.
— Я все выкинула. Зачем хранить эти бумажки? Если вы пришли из-за налогов, то идите на кладбище и говорите с ним, а не со мной.
— Кто-нибудь из ваших работников перешел в фирму Бирк-Ларсена?
— Работников? Какие это работники, всего лишь грузчики. Все они были бродяги. Один день работали на нас, другой на конкурента. И бог знает чем промышляли в остальное время. — Ее лицо застыло, словно она что-то вспомнила. — Вот почему он не с семьей проводил время, а болтался с ними. Там и выпивку находил, и женщин, и что угодно.
— У Бирк-Ларсена они тоже работали?
— Кто такой Бирк-Ларсен?
У женщины не было телевизора, насколько они могли заметить, ни одной газеты вокруг. Этот дом существовал отдельно от внешнего мира.
— А имя Метта Хауге вам что-нибудь говорит? — спросила Лунд.
— Какое имя?
— Метта Хауге. У вас хранились ее вещи.
— Оге продал все, что смог, когда дело прогорело. И свое, и вещи клиентов. Если бы он не умер, то попал бы в тюрьму.
— И вы ничего не сохранили?
— Смотрите сами. Тут все наше. Чужого нет.
Из темноты за их спинами раздался голос — более молодой и более робкий:
— В гараже еще кое-что
Они обернулись. Вторая женщина выглядела лет на сорок, но одета была как подросток из прошлого: длинный вязаный кардиган, застиранная пестрая футболка и джинсы. Волосы она собрала в два седеющих хвостика. У нее было лицо ребенка, одновременно испуганное и мятежное.
— Иди в свою комнату, — приказала Эдель Лонструп.
— Что именно? — спросила Лунд.
— Папины вещи. Много.
— Это просто коробки со старьем! — крикнула мать. — Немедленно иди к себе!
— Мы должны посмотреть, — сказал Майер. — Покажите, где это.
В пыльном гараже, помимо старого хлама в паутине, были навалены ящики с бумагами — бессистемно, беспорядочно. Напечатанное синими заглавными буквами слово «Меркур» встречалось и здесь.
Лунд просматривала компьютерные распечатки. Майер вываливал содержимое ящиков на пол.
— А что конкретно мы здесь ищем?
— Мужчину.
Он пнул ящик. По гаражу разлетелись бумаги и пыль.
— Не-а, — сказал Майер. — Здесь тоже нет.
Дочь Лонструп не ушла с матерью и наблюдала за ними из тени.
— Сколько вам было двадцать один год назад? — спросила ее Лунд.
— Семнадцать.
— Какими они были? Те мужчины, которых нанимал ваш отец?
— Грубые. Страшные. Большие. Сильные. — Вспоминая, она вцепилась в свой потертый кардиган. — Мама говорила, чтобы я к ним не подходила. Они были не такие, как мы. Они были… — Она замолчала, не договорив.
— Какие? — спросил Майер.
— Они были грузчики.
— Все? — Лунд оставила ящики и подошла к дочери Лонструп. — Мы ищем мужчину, который мог отличаться от остальных. Ему в то время было лет двадцать, может, двадцать пять. Возможно, он работал здесь не постоянно, а только изредка.
— Они все приходили и уходили.
Лунд пыталась представить этого человека. Если верить выводам Бенгта, он должен быть организован, умен, целеустремлен. Он не ловил женщин в ночи, он выслеживал их, приманивал, даже очаровывал.
— Да, он был другим. Он был лучше, умнее.
Женщина в кардигане молчала.
— И он обращал внимание на девушек. Разговаривал с ними, был вежлив, внимателен. — Картинка в голове Лунд становилась все отчетливее. — Он не был груб, наоборот, был милым и даже приятным. Был ли такой человек среди тех людей?
Молчание.
Лунд достала фотографию кулона в виде черного сердца.
— Вы видели когда-нибудь это украшение?
Женщина впервые вышла из темноты на свет. Она была, как показалось Лунд, необычайно красивой, но одиночество и изоляция наложили на ее красоту свой уродливый отпечаток.