Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

Хьюсон Дэвид

— Я прочитал твои материалы. Это преступление совершено не в приступе страсти. Оно необычно.

— Потом поговорим об этом, — сказала она, понимая, что хочет продолжать.

— Возможно, у него есть какой-то метод, — размышлял Бенгт, закрыв глаза.

— У нас было такое предположение, но мы не смогли найти в старых делах ничего похожего.

— Если у вас нет аналогий, это не значит, что подобного никогда не было. Он сбросил Нанну в воду. Ты видела это место: отдаленное, пустынное. Может, были и другие жертвы, просто

их никто не обнаружил.

— Давай потом, Бенгт.

— Нет, — сердито возразил он, теперь глаза его были открыты, — ты не знаешь, что значит это слово. Поэтому я говорю тебе это сейчас. Его возбуждает мысль, что только он и девушка знают, как и где наступит конец. Для него это и есть интимная близость. Почти любовь.

— Потом, — повторила она и включила телевизор.

Они вместе посмотрели новости. Букард сообщил прессе о том, что Кемаль невиновен, что он попал под подозрение в результате трагического совпадения. Не было сказано ни слова о том, что полицию ввели в заблуждение.

Так уж устроен мир. Ты или прав и герой, или ошибся и злодей. И между двумя этими ипостасями нет остановки на полпути, нет никакой промежуточной зоны. Во всяком случае, по мнению средств массовой информации. Черное или белое, и все.

И то же самое в политике, думала она, глядя на повтор сюжета о теледебатах Хартманна и Бремера. Ничто не изменилось в их словах, жестах, выражениях их лиц. Только раньше казалось, что Бремер выглядит предпочтительнее: и держится увереннее, с чувством собственного превосходства, и глаза горят победным огнем. Теперь те же кадры производили обратный эффект: вальяжность Бремера граничила с самодовольством и легковесностью, а неосторожная и на первый взгляд необоснованная защита учителя его оппонентом свидетельствовала об отваге и дальновидности Хартманна.

Контекст — вот что определяет наше восприятие. Но чтобы увидеть контекст, необходимы факты, точка отсчета, зафиксированное положение в пространстве, откуда мы уже сможем производить оценки.

В деле Бирк-Ларсен все эти составляющие контекста отсутствовали.

— Мне сказали, что выпишут уже сегодня, — сказал Бенгт, выключая телевизор.

— Я поговорю с мамой. Можем пока пожить у нее.

— Не тревожься. Я поеду домой в Швецию.

Лунд испытала нечто похожее на моментальный приступ паники.

— Почему? — спросила она.

— Во-первых, ты занята. Во-вторых, у нас в доме идет ремонт, там работают строители. А в-третьих, вряд ли твоей матери все это доставит радость.

Он на секунду прикрыл глаза, утомленный разговором. Она смотрела на его разбитое лицо и думала, что такие ушибы долго не заживут.

— Не надо стыдиться своих ошибок, — сказал он.

— Хочешь воды?

Она поднялась. Он остановил ее пожатием руки.

— Не волнуйся. Вы обязательно его найдете. Будь терпелива, — сказал он, глядя ей в глаза.

Лунд присела на край койки:

— А если нет?

— Найдете.

— Мы

в тупике. У меня больше нет идей.

— Они есть. Продолжай искать. Что ты знаешь наверняка?

— Ничего.

— Перестань, Сара. Ты сама знаешь, что это неправда.

— Ну ладно. В пятницу, тридцать первого октября, Нанна Бирк-Ларсен идет на вечеринку в гимназии. Несколькими часами ранее в гимназию доставляют материалы избирательной кампании Троэльса Хартманна на машине, арендованной для нужд его штаба.

Лунд встала и принялась ходить по палате, обдумывая каждую фразу.

— Водитель чувствует недомогание. Он теряет ключи от машины и обращается в больницу. Примерно в девять тридцать Нанна покидает вечеринку на своем велосипеде. Кто-то находит ключи и следует за ней.

— Подожди, подожди, — прервал ее Бенгт. — Остановись здесь. В этом деле спонтанности быть не может. Убийца не мог случайно найти ключи и в результате совершить преступление.

Она отрицательно мотнула головой:

— Иначе не получается.

— Он не импульсивен. Он планирует свои действия и маскирует их.

— Бенгт! Машина была оставлена перед гимназией. Так вышло, и это факт. Никто не знал, что водителю станет плохо.

— Это не стыкуется с характером, который я вижу, исходя из материалов дела.

— А если твой анализ ошибочен? Я знаю, ты стараешься помочь мне, но… что, если все не так? Если мы вообще не с той стороны смотрим? Если напрасно ищем логику там, где ее нет? — Лунд налила себе воды. — Девятнадцатилетняя девушка похищена, изнасилована много раз, убита. С невообразимой жестокостью. Да, обычно логика есть. Но здесь…

— Забудь все, что знаешь. Забудь все, что я тебе говорил. Возвращайся в самое начало. И даже дальше. Я вижу метод, Сара. Этот человек действует по правилам, которые давно установил для себя.

Она внимала каждому слову.

— Ножницы, мыло, ритуал… — Он потряс головой. — Я ни за что не поверю, что Нанна была его первой жертвой. Ищи в прошлом. Иди вглубь, пока не найдешь.

— В прошлом… — повторила Лунд.

Там, на пустоши Кальвебод-Фэллед, возле Пинсесковена, черная масса, вырастающая из воды… Угорь, скользящий по обнаженным ногам мертвой девушки…

Все, что случилось потом, окрасило, исказило картину, затуманило ее видение. Надо искать то, что случилось раньше.

Она осторожно поцеловала его в щеку, стараясь не задеть ушибы, сказала короткое спасибо и ушла.

Черный «форд» держали в гараже отдела криминалистики, в подвале управления. Попасть туда можно было по наклонному пандусу, ведущему дальше к блоку предварительного заключения, где находился теперь Тайс Бирк-Ларсен.

Обсохший автомобиль уже не казался таким новым. В кусках старой грязи, с приставшей листвой, он стоял на подъемнике с распахнутыми дверцами и багажником.