Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?
Шрифт:
— Как водители платят за бензин?
Он нажал кнопку своего микрофона:
— Что?
— Как водители платят за бензин?
Он задумался:
— В каждой машине есть платежная карта. Послушайте, к нам это не имеет никакого отношения…
— Мы не нашли в той машине никакой карты. Как она выглядит?
— Не знаю я. Мы — охрана. Деньгами не занимаемся. А теперь, если позволите…
— Я понимаю. Но вы ведь можете выяснить, на какие заправки они обычно заезжают?
— Вам нужно только это?
— Да. — Она улыбнулась. — И потом
Он сидел на узком табурете с несчастным бледным лицом и теребил в руках очки.
— Обещаю, — сказала она.
Все нужные сведения нашлись в журнале, лежащем прямо перед несговорчивым охранником. Он переписал то, что нашел, на листок бумаги и просунул его под стекло:
— Что-нибудь еще?
— Не сейчас, спасибо.
Майер с командой, все как один в касках, осматривали стройплощадку, которая обещала стать новым крылом здания гимназии.
— Поговорите с каждым рабочим, — приказал он. — Узнайте, во сколько они пришли в тот день, когда ушли, что видели. Когда закончите, переключайтесь на уборщиков. А потом…
Договорить ему помешал звонок от Лунд.
— Вы собираетесь приехать сюда или что? Тут куча дел.
— В машине должна была быть платежная карта для покупки бензина. Карты у меня нет, но есть ее номер.
Она замолчала. Он слышал на заднем фоне шум городского транспорта и представил, как она сидит за рулем, жонглируя телефоном и бумагами и пытаясь вести машину.
— В ту пятницу картой пользовались в семь двадцать один вечера. Заправка на Нюропсгаде.
— Где это?
— В двух минутах от ратуши.
Молчание Майера было красноречиво.
— Надо просмотреть записи камер слежения с той заправки, — сказала Лунд.
— Мы должны выполнять указания Букарда.
Теперь промолчала она.
— А вы можете без меня это сделать? — спросил он, и тут же ему стало стыдно за свои слова.
— Конечно, — ответила она тем звенящим напевным тоном, который умела включать и выключать по желанию. — Как хотите.
И прервала связь.
Копы смотрели на него.
Он бросил каску ближайшему из них.
— Работайте. Вы знаете, что делать, — сказал он.
— А вы куда? — спросили его.
— Если что, я в управлении.
Дни становились все короче, темнеть начинало уже с четырех часов. Пернилле Бирк-Ларсен сидела в застекленной конторе и принимала звонки — от разгневанных клиентов, журналистов, незнакомцев с нелепыми предложениями помощи.
Тот служащий из банка тоже позвонил, ему понадобились кое-какие сведения о финансах Бирк-Ларсенов. Поэтому ей пришлось заняться поисками и найти-таки ключ к ящику с документами, который Тайс всегда держал закрытым. Там, среди прочих бумаг, лежала фотография Тайса с Нанной. Как показалось Пернилле, снимок был сделан от силы недели две назад. Тайс в шерстяной черной шапочке улыбался своей наивной улыбкой, которую она так любила. А Нанна, очень красивая, обнимала отца за плечи,
Пернилле перевернула снимок. На тыльной стороне почерком Нанны было написано: «Я люблю тебя, папа!»
Она впервые видела этот снимок. Еще один секрет Нанны — и ее отца. Нанна всегда имела склонность делать то, что ей не позволялось: брала одежду Пернилле без разрешения, рылась в чужих шкафах, приглядывая что-нибудь для себя. Время от времени на этой почве возникали ссоры, но серьезных проблем у них с Нанной не было. И теперь Пернилле казалось, что, возможно, они и не были по-настоящему близки с дочерью. Или это ощущение вызвано неизбежным следствием смерти — растущей пропастью между ней и Нанной? Возможно…
Нанна была любознательной девочкой, всегда в поисках чего-то нового. Может, она и в секретные ящики Тайса заглядывала. Ему бы это не понравилось, думала Пернилле. В нем было нечто такое, что он хотел спрятать ото всех. Прошлой ночью ей довелось увидеть эту тайну: огромного неудержимого человека, занесшего кувалду над распростертым окровавленным телом. Она едва узнавала в нем мужчину, которого любила уже двадцать лет.
Шаги в темноте гаража заставили ее вздрогнуть. Из сгущающихся теней вышел Вагн Скербек — бочком, с виноватым видом, с порезом и синяками на лице.
— Привет, — сказал он.
Пернилле убрала фотографию, взглянула на него. Она не знала, что сказать. Понурая фигура в алом комбинезоне и черной шерстяной шапке — он мог сойти за младшего брата Тайса. Эти двое подружились еще до ее знакомства с Тайсом. До того, как она рискнула соединить свою жизнь с таким мужчиной — ради головокружительного восторга, который приносила ей близость с ним.
— Это была моя идея, — сказал Скербек. — Вини меня, не его.
Пернилле на мгновение зажмурилась, потом вернулась к бумагам, нужным банку.
— Его еще не отпустили?
Перед ней лежала стопка счетов, пестревших красными штампами «Повторно» и «Последнее уведомление». Она открыла ящик стола и смахнула туда всю кипу.
— Я мог бы заняться этим, Пернилле. Разреши мне помочь — с фирмой или с мальчишками. Я все сделаю. Я…
Еще одна пачка бумаг, опять счета. Они словно росли у нее на глазах.
— Я только хочу помочь.
Пернилле в два шага пересекла контору и ударила его по лицу. Со всей силы.
Он не шелохнулся. Только приложил к щеке ладонь. Там как раз был вчерашний порез, от пощечины он вскрылся, потекла кровь.
— Как ты мог? — спросила она. — Как тебе в голову пришло?
Он утер кровь, посмотрел на нее странно:
— Тайс думал, что делает это ради тебя.
— Ради меня?
— А если бы это оказался он, Пернилле? Если бы это был учитель, что бы ты сейчас говорила о Тайсе? Что он идиот? Или герой?
Она снова замахнулась, Скербек не отстранился.
— Не надо было мне вообще говорить ему, — сказал он. — Я старался остановить его. Когда увидел. Если бы не я, Кемаль был бы мертв.