Ученица дракона
Шрифт:
— Если совет примет решение, то я отправлюсь в Сердели.
Совещание закончилось, и магистры покинули зал. Но первый магистр — Гелес'тей
— попросил Берта задержаться.
Гелес'тей долгие столетия возглавлял совет. Он был одним из немногих, кто помнил другое время, то время, когда драконы только заселяли Изолеру. Помнил, как зарождались человеческие королевства и высаживались леса эльфов. Помнил, как первые гномы прорубали ходы в горах, чтобы добыть драгоценными камни. Он помнил настоящую причину, заставившую драконов бежать в Изолеру. И помнил то, что сделало дрейфусов и одалимов врагами. И все свои
Гелес'тей оставался последним светлым драконом Изолеры, который был рожден в мире демонов. Десятки тысяч лет он вел свой народ. Он даровал ему мудрость и силу. Но сейчас его время истекло. Уйти в чертоги Алике, обрести покой и наблюдать за Тар Имо в чашах жрицы. Хотя дракон размышлял и о том, чтобы вновь вернуться в мир живых. Родиться в Изолере без единого воспоминания. И прожить новую жизнь без груза воспоминаний и без страха, что однажды правда станет достоянием всех драконов. Новый путь, все же его сердце склонялось к этому варианту. Не сразу, пусть пройдут тысячелетия, подумал старый дракон, и он вернется. Гелес'тей вспомнил одну из многих встреч со жрицей Алике. Она была правда, новые драконы, такие как Берт, отличались от тех, кто бежал в Изолеру. И наступила их эра.
— Что тревожит тебя, мой юный друг?
Бер'тис усмехнулся. Он давно не чувствовал себя юным, но этому древнему дракону он позволял себя так называть. Но себе он до сих пор не позволял никому довериться. И рассказать о той пустоте в сердце, которую он пытался заполнить. Но так и не преуспел в этом. Берту порой даже казалось, что пустота стала больше, ведь пока его чествовали как героя, каждая отнятая жизнь, и пусть то были жизни темных драконов, разрушала часть его сердца, то, что от него оставалось. Впрочем, в разрушении преуспела и ненависть, с которой он вступал в каждый поединок.
— Ничего что было бы достойно твоего внимания.
— Не спеши судить… — заметил Гелес'тей. — Ведь каждый раз, когда я смотрю на тебя, то я горжусь драконами света. Ведь ты олицетворяешь все самое лучшее, что есть в Тар Имо.
— Это не так, — пробормотал Бер'тис, вспоминая о своей ненависти и гневе. Даже на войну его привела месть, а не желание положить конец произволу дрейфусов.
Гелес'тей улыбнулся.
— Наши поступки всегда говорят больше наших слов, и даже больше наших мыслей. Уверен, что ты считаешь, что все уже испытал и пережил. Конечно, ты уже не юнец, который покинул когда-то Тар Имо. Но поверь мне, тебе еще предстоит многое понять и осознать. Жизнь все время преподносит сюрпризы… до того момента пока ты ни понимаешь, что ты действительно стар, и что мир изменился настолько, что тебе в нем уже нет места. — Магистр печально улыбнулся. — Я живу слишком долго. Настало и мое время уйти… Вижу тень удивления на твоем лице. Но когда-то наступит время, и ты поймешь, чем было вызвано мое решение…
— Когда? — прервал магистра Берт.
— Точно не сегодня и не завтра. Мне потребуется время, чтобы завершить все дела. Возможно, год или два… И когда придет пора прощаться, я
Молодой дракон был так удивлен откровением магистра, что просто кивнул.
— Ты хорошо знаешь людей. Ты уважаешь их, что, к сожалению, присуще далеко не всем высшим расам и даже драконам света. Люди верят тебе. Поэтому прими предложение короля Сердели… В первый раз ты покинул Тар Имо, чтобы увидеть мир. А сейчас отправляйся, чтобы применить свои знания и мудрость.
— Никто из нас точно не знает, что находится за чертой и можно ли оттуда вернуться.
Гелес'тей улыбнулся, понимая, что Берт сейчас не в состоянии принять правильное решение, так как его мысли связаны с признанием самого магистра.
— Как легко было бы жить, зная, куда приведет нас конечный путь. И так просто было бы принимать правильные решения. Но, боюсь, тогда многое в жизни обесценилось бы, от нашего знания… И я не знаю ответа на твой вопрос. Но в жизни я столько раз принимал решения, не зная куда оно меня приведет, так что, рискну и в этот раз.
— А если там ничего нет?
Магистр задумчиво постучал пальцами по столу.
— Ничего нет? — переспросил он. — Не думаю. Смерть не может быть концом. К тому же после себя мы оставляем след и память — детей, учеников, деяния. Мы не исчезаем навсегда.
— А кто не оставляет после себя ничего? Лишь одни воспоминания, которые с годами исчезают навсегда?
— Ласар не исчез навсегда, — не сводя пристального взгляда с Берта, заметил магистр. — Он живет не только в твоих воспоминаниях.
— Откуда… — Берт запнулся и не закончил фразу. Он помнил тот день на корабле, когда Ласар сказал, что видел своих предков, слышал их голоса. Но дракон тогда решил, что, возможно, это было только видение. Поэтому все эти годы его мучили вопросы — нашел ли Ласар свой путь в степь орков, или ничего после смерти не было, только забвение.
— Неужели ты думал, что совет драконов не будет внимательно следить за юным одалимом, который совершает подвиги, под руководством орка. Я пристально наблюдал за тобой. И как говорил, гордился тобой…
Бер'тис покинул старого магистра в замешательстве. Слова одалима звучали в его голове. И Берт попытался непредвзято окинуть внимательным взглядом свое прошлое. Он не считал себя мудрым и великим воином. Подобные похвалы ставили его в неловкое положение. Берт всегда старался ориентироваться на собственные недостатки, нежели достоинства. И сейчас дракон был готов согласиться с великим магистром. Ему пора похоронить прошлое. Пора сделать следующий шаг и развеять прах орка. А затем в Сердели…
— Думаю, ему хватит.
— Не тебе решать, дракон. А ты принеси мне еще один кувшин этого вина.
Бер’тис поймал испуганный взгляд трактирщика. Тот боялся не выполнить приказ капитана королевской гвардии. Но еще больше он опасался разозлить дракона. И хотя дрейфусы уже давно открыто не нападали на людей. Многие, кто застал войну драконов, помнили о том, что творили темные владыки небес. Помнили они правда и о том, что светлые драконы вступились за людей. Но страх порой был способен стереть грань между черным и белым, злом и добром.