Ученик дурака

Сидерос Дана

План

Юрию Смирнову

Тише.Слушай.Нам нужен план,я же тут не ради стенаний.Просто если в работу пойдётнаиболее честныйсценарий,тот, который и малой лазейки намне оставил,мы должны сочинить сигналы,условиться о деталях.Если ты паукомедведьна восьми мохнатых, здоровых,сильных лапах –догоняю в начале второго.В начале второго сезона,в начале второго ночи –лучший час воскрешать героевиз многоточий.Если ты выгораешь в степь,становясь ковылём и лунем –я лосось, мной кипит река,поднимаемся,скоро клюнем.Всякий, кто не понял, о чем мы,переспросит «о чем вы?»Если встретимся,будем ходить на концерты:на Моррисона, на Башлачева.Всё получится безупречно,если следовать плану точно.С четким планомне так тошно.Я стараюсь забыть о том, чтовосьмилапому черному зверю,стальной форели,степной далибезразличны наши сигналы,наши продуманныедетали.август 2013

«Утром

в город приехал цирк…»

Юрию Смирнову

Утром в город приехал цирк.Все знают, что в город приехал цирк.Никто не кричит об этом,ни кузнецы,ни жрецы,ни дворники, ни продавцы,ни детки, ни их отцы.Все слышаликимвалы и бубенцы.Нельзя не заметить,что в город приехал цирк.Все знают,что каждый знает,что в город приехал цирк.Все будут вечером на представлении.И мы попадём, не сцы.Утром в город пришла чума.Все знают, что в город пришла чума.Она похожа на цирк –приходит вдруг и сама.Нельзя не заметить,как яблочный аромат,как хлебный родной аромат –текут в её закрома,где гнильё и тьма.Всех встречных, велик ли, мал –кидается обнимать.Никто не кричит об этом,но все закрыли дома.А толку, если чума…Утром я сбрасываю кошмари просыпаюсь в май.Кругом провидцы, советчики,умники и спецы.Все знают, что если приехал цирк,то позже придёт чума.Ну что же, пускай приходит,у нас образцывакцин.И в юбке цвета циансмелый маленький капуцин.Отважный, весёлый, наглыйцирковой капуцин.И цвета кармин – пион,опасный, хищный пион(лепестки с молочной каймой).Таких, как мы, погубить –сначала поймай.Поймал – молодчина, жуй,норукиспервапомой.август 2013

Паранойя

Трижды кричат сычом –соберусь и выйду.Выдох,бесстрастный взгляд,поворот ключа,виду не подавать,дрожь в руках не выдать,не семенить,не оглядываться,молчать.Что-то крадётся за мной –мутноглазый ужас,вошь,ненасытный холод,едкая спесь.Счастье всегда глуповатои неуклюже:просто догнать,несложно убить и съесть.Правила очень просты:чтобы некто выжил,просто его не включаешьв свой кровоток.Этих, красивых, кудрявых –впервые вижу.Эти, смешные, мне вовсе никто.Никто.Нужно молчать обо всём.Добываешь радий –не щебечи, с кем ты были в каком году.Сердце моё подстрелилив Киллерограде.Киллера ищут.Надеюсь, что не найдут.Нас, осторожных и быстрых,не видно с вышек.Шепот по коже,как сок с ножа – в шелест крон.Нет никого со мной –всех прогнал и выжег.Нет никого.Никого.Никого.Не тронь.август 2013

Метаморфозы

Юрию Смирнову

О том, что уже началось,ты узнаешь сразу:строка затрещит на сломе,на горьком слове,и все побегут врассыпную,как от заразы,как будто их ловят.И ты побежишь.Побежишь, побежишь. Не нужно,не рви на себе рубаху,не ври с размаху.Когда началось,когда действительно страшно –любой сдастся страху.Я буду смотреть тебе вслед.Ну, не я, а то, чемя стану: комната форточек,улей строчек.Рассеян наш новый взгляди бросок неточен –беги, ты проскочишь.Мы, лес говорящих дудочек,город Голос,останемся, пустим корни,а то, что в комележит в самом центре,оно уже надкололось,нажмём и доколем.июль 2013

Пояснение

Дмитрию Воденникову

Откуда я их беру?Ну как вам сказать…Вот он заходит в вагонс собачкой-трясучкой в руках:лицо его восково, и на жаре подтаяло.История прорастает мне в головусквозь глаза,цветёт там внутри фракталами.Я вижу шестьсот вариантов,но выбираю ближайший,тот, где он взмокший, лежащий.Прижимает к себе свою рыжуюбородатую суку,она ему лижет руку,пытаясь слизатьстранный мертвый запах.И не трясётсявторой раз в жизни,поскольку трясётся хозяин.Должен же кто-то из нихдержать себя в лапах.К тому же два дня спустяона догонит его,не от тоски, не от жажды, а просто.Такой кривоногой, мелкойне светит уже ничего,вторая жизнь не по статусу,не по росту.Вот так. Не туда зайдёшь –и ты уже персонаж,шестьсот вариантов сходятся в точку,в прицел зрачка.К счастью, он обнимает собачку,ему на меня начхать,и всё хорошо пока.Я смотрю на них безучастно,ни острия ножане усмотреть во взгляде,ни намёка,ни знака.Хозяин дремлет, а сукав первый разпрекращает дрожать –она только выглядит дурой,эта собака.июнь 2013

«Мотылек…»

Мотылёкв саркофаге коконасочиняет себя, выковывает.Из вонючего комковатого киселясобирается в ломкие лапки,в крылышки васильковые,те, что нас по весне умиляюти веселят.Мотылёкразрывает бурыеи сухие останки прошлого,выгибается, волочет себя.Высоко,на дрожащем листеобсыхает, вбирая дрожь его,и становится цветом.Дыханием.Мотыльком.Дальше

эту чешуйку неба,мазок лазурногозапирают в пригоршне,стискивают, несут.Не желая при этом (смешно)ничего зазорного:просто глянуть ближена этакую красу.Рассмотретьпереливы синего в жилках черного.Дунуть в сжатый кулак.Стряхнуть пыльцу с рукава.Ощутить под ладонью биениеобреченного,восхитительно смертного,хрупкого существа.Вы хотите мораль?Что ж, могу отсыпать морали.Открываем тетради,пишем с красной строки:«Мотылёк на цветке прекрасен,но гениален –мотылёк в кулаке».май 2013

Луковый суп

Дмитрию Воденникову

Выходит конферансье,говорит невнятно и длинно.Если вкратце:сегодня у нас – малыш чиполлино,но прежде, чем мы его нашинкуеми будем есть,он прочтёт нам сцену-другуюиз собственных пьес.Выходит некрупный лук,невзрачный, слегка нелепый,смотрит в гудящую тьму,сощурившись слепо,в неловком поклоне сгибается до земли.Срывает с себякоричневый хрусткий лист.А следом второй,и третий,яростными рывками,многим хочется отвернутьсяили там бросить камень:что угодно, только чтобы онперестал.На нём остаются двазолотых листа -последняя тонкая, бесполезная кожа.Он делает паузу, с трескомсрывает и эти тоже.Стоит обнаженный, бледный,как больной или пленный.В электрическом свете,в шелухе по колено.И вот тут уже все ревут,растирая по лицам слёзы.Даже снобы бобы, капризные вишни,надменные розы.Испуганные картошкизакрывают детям глаза.Томатов тошнит, огурцы покидают зал.Хозяин зала,почтенный старый редис,мрачно курит в закрытой ложеи смотрит вниз:испортил вечер, писака,вечно с ними вот этот разврат.Всё,никаких больше луковиц –только клубничкаи виноград.май 2013

Прощальная

Лину Лобарёву

Умирающий в шутку едва ли всерьёз воскреснет.И в Москве тоже можно жить – словно спать в гробу.Отходящий под утро ко сну получает песнюпро болотных людей, обещания и судьбу.Как беспечный царёк обещал водяному сына,потому что ещё не рождённых – не берегут.Как потом этот нежный мальчик входил в трясину,крестик, нож и рубаху оставив на берегу.Понимал, погрузившись по грудь, что не будет торга,просто будет у бога топи ещё одинвечно юный безмолвный пасынок в толще торфа,без рубахи, и даже без крестика на груди.Понимал, погрузившись по шею, по подбородок,что вот эти пятнадцать шагов он в себе несётстержень сказки, печаль и страх своего народа.А потом погружался по маковку. Вот и всё.Вот и всё, мой хороший, прости, никакой морали,всю мораль нанизали позже, чтобы прикрытьвсё, что мы тут с тобой напортили и наврали,всю нечестность, бесчеловечность нашей игры.И неважно, в какой ты позе, стоишь ли гордоили вязнешь и оплываешь, не в этом суть:твой единственно верный сюжет подступает к горлу:и ни вскрикнуть уже, ни дёрнуться, ни вдохнуть.апрель 2013

Апрель

Дмитрию Воденникову

Когда погружаешься в мутную глубину,прохладную бездну,мерцающую, голубую,хочется сбросить маску и утонуть,сгнить, как корабль, до каркаса,который потом облюбуютсмешные моллюски,угрюмые донные рыбы,немыслимые прозрачные существа.Хочется стать водой, тогда сквозь неё могли бысмотреть на дно – видеть небои прозревать.Когда погружаешься в город, в его рассветбезжалостный, неотвратимый,сырой и серый,хочется, чтобы в черной прелой листве,дрогнуло что-то.Улочки, трассы, скверывздыбились бы, растрескались и поплылильдинами вдоль разломов, с собой несяошмётки чего-то живого, тонныбетонной пыли,столбы, на которых душирасселись и голосят.Когда погружаешься в рифмы, в весь этот стыди страх ворожбы первобытной,со вкусом мяса,хочется, чтоб увидавший тебя застыл,на время забыл дышать, а потом замялсяи стал по карманам шарить,ища ключи,кредитку, права, монеты – какой-то якорь.В апреле хочется резать, а не лечить(ну да, эту строчку можно понять двояко).Становишься восприимчивым к словарю:любая нелепость – обломок тайного кода.Допустим,вдруг замечаю, что говорю:«Двадцать второго – маме четыре года».Как будто и правда мы празднуем именины,и мамачетырёхлетняя,белокурая, в лентах,лопочет что-то на детском, полузверином,беспечно сидя у бабушки на коленках.апрель 2013

«На двадцатый свой день рождения…»

На двадцатый свой день рождениямолодой человекполучает в подарок гудение в голове,упаковку тяжелых мыслейи нервный срывв аккуратном конвертике от сестры.Мать умилённо вздыхает: первый невроз,сынок-то у нас подрос.«Усы бы смотрелись лучше» – отец острит,отцу подарили артритна юбилей друзья в позапрошлом году,с тех пор он живёт в аду,с гордостью носит подарок:вечно от боли хмур.Работает на дому,сто метров пройдёт куда-то – полчаса посидит.Страх купили в кредит:нужная вещь, у соседей такой много лет уже,едва помещается в гараже(достался им, кстати, от предков в сорок втором:поношенное добро).Возвращаемся к имениннику.Тот ликует: полный комплектнастоящего взрослого: газовый пистолет,три неудачных романа, стопка скидочных карт,уверенная манера, взятая напрокат,красный бланк в драгоценных минусах(в этот раз повезло),в смс-архиве дюжина важных слов,а теперь и невроз.Завидуя сам себе,именинник идёт к терапевту.В среду, в обед.Семейство копит на смерть,откладывают с зарплат,не ездят к тёплому морю, не едят шоколад.Всё на общее дело, по копеечке, день за днём:ничего – соберём, и тогда-то ужотдохнём.март 2013