Ученик дьявола
Шрифт:
Прошло некоторое время, прежде чем кавалькада добралась до изгиба дороги, где тракт шел под небольшой уклон. Впереди ехала телега, которой правил Николас Брейсвелл, а остальные скакали позади по двое. Конных возглавлял Лоуренс Фаэторн. Актеры беззаботно болтали, не подозревая, что впереди их ждет засада. Только когда труппа проехала изгиб дороги, комедианты увидели, что путь им преграждает поваленное дерево. Николас изо всех сил натянул поводья, пытаясь остановить лошадей, но было слишком поздно. Они попали в ловушку. Яма, которую Орр и Апчард выдолбили
Однако злоключения «Уэстфилдских комедиантов» на этом не кончились: из подлеска выскочили двое с вилами наперерез и принялись швырять в путников снопы горящей соломы. Казалось, с неба на актеров обрушился огненный дождь. Ликующие пуритане поскакали прочь, довольные проделанной работой. Теперь можно не опасаться, что богомерзкие пьесы опоганят графство. «Уэстфилдские комедианты», получив достойный отпор, удерут в Лондон, поджав хвосты.
Глава 8
На несколько минут «Уэстфилдскими комедиантами» овладела паника. Да и немудрено: дорога была перегорожена, лошади рвали удила, телега сломана, а путь назад перекрыт горящей соломой. Мальчики плакали, Лоуренс Фаэторн рычал от злости, кони не слушались всадников. Первым в себя пришел Николас Брейсвелл и обнаружил рядом с собой Дэйви Страттона, скулившего от страха. Он ободряюще похлопал мальчика по спине и осмотрелся. Лошадь Эдмунда Худа, мотая головой, пятилась назад, а несчастный сочинитель едва держался в седле. Николас тут же пришел на помощь, схватил удила и не выпускал их, пока животное не успокоилось настолько, что Худ смог спешиться.
Главной бедой был огонь. Обошлось без ожогов, но пламя сильно пугало лошадей. Николас кинулся к поваленному дереву, отломил ветку и принялся сбивать огонь. Его примеру последовал Оуэн Илайес, привязав свою лошадь к телеге. Солома горела жарко, но недолго, последние очаги суфлер и валлиец затоптали ногами. Кризис миновал, гомон постепенно сходил на нет, лошадей успокоили. Теперь можно было прикинуть убытки.
Труппе повезло. Те, кто попадал на землю, отделались лишь царапинами и ушибами, Джордж Дарт заработал под глазом синяк; судьба уберегла актеров от серьезных ран и увечий. Кое-что из реквизита и декораций, вывалившихся из опрокинувшейся телеги, оказалось сломано, но все это можно было починить. Самый страшный удар был нанесен по чувству собственного достоинства Барнаби Джилла.
— Тепло нас встречают в Эссексе, ничего не скажешь, — молвил он, дико озираясь по сторонам. — С меня хватит. Надо немедленно возвращаться.
— Ни за что! — заорал Фаэторн, заглушая тихий ропот. — Нас не остановит эта дурацкая шутка!
— Это не шутка, Лоуренс, очнись! — резко возразил Джилл. — Мы
Тут голос подал Николас:
— Да нет же, нас, скорее, хотели напутать. Если бы нас хотели убить, в ход пошли бы мечи или камни. Это было предупреждение.
— И мы его проигнорируем! — заявил Фаэторн.
— Проигнорируем? Отлично! Только самое спокойное место для этого — Лондон, — проворчал Джилл.
— Что ж, — вмешался Николас, — раз Джилл считает, что его жизнь в опасности, он может возвращаться в Лондон. Нам будет не хватать его гениальной игры, однако в труппе есть актеры, которые смогут его заменить. Ну а мы, — он окинул взглядом остальных, — тем временем отправимся в Сильвемер, где нас действительно ожидает теплый прием.
Джилл пришел в ярость:
— Что?! Кто-то будет играть мои роли?! Я никому не позволю притронуться к доктору Блэксоту из «Счастливого ворчуна»!
— Но кому-то все-таки придется это сделать, мистер Джилл…
— Точно, — подхватил Илайес. — Знаешь, Барнаби, я давно уже облизываюсь на эту роль. Можешь со спокойной душой ехать в Лондон, я отыграю ее в лучшем виде.
— Нет! — вскричал Джилл. — Не позволю растаскивать мои роли!.. А кроме того, — тон его сменился на язвительный, — как вы вообще собираетесь что-то ставить в Сильвемере? Мы ведь пока туда не доехали. И не доедем. Видите, на дороге — дерево.
— Уберем. Это проще простого, — пояснил Николас. — Выпряжем лошадей из телеги, и они отволокут дерево прочь.
— А как же сама телега? Она ведь сломана. А без нее у нас ни костюмов, ни декораций — вообще ничего.
Николас осмотрел повреждения:
— Ничего. Ось живехонька. Остается только починить колесо, а это дело пустячное.
— Верно. — Фаэторн спешился. — Колесо я беру на себя. Я провел в кузне все детство, смотрел, как работает отец, а он был неплохим каретником! Посмотрим, не позабыл ли я его науку.
— Ты еще здесь, Барнаби? — Валлиец продолжал кривляться. — Я-то думал, ты уже улепетываешь, только пятки сверкают.
— На нас напали, Оуэн, — серьезно ответил актер. — Наши жизни были в опасности. Как ты можешь вести себя так, словно ничего не случилось?
— Потому что это единственный способ отомстить тем, кто устроил эту засаду.
— И кто же это был?
— Узнаем, — ответил Николас, уже догадываясь, кто напал на труппу. — Хватит переливать из пустого в порожнее. Тем, кто все еще хочет ехать в Сильвемер, лучше заняться делом.
Николас принял командование на себя. Отправив актеров собирать вывалившийся на дорогу скарб, суфлер выпряг из телеги лошадей и с их помощью оттащил дерево с дороги. В это время Фаэторн взялся за инструменты, которые всякий раз брал с собой на гастроли, и занялся сломанным колесом. Ученики набрали хвороста, и Николас развел костер, а потом предложил музыкантам разобрать инструменты и сыграть что-нибудь веселенькое. Потрясение, пережитое актерами, постепенно прошло, даже Барнаби Джилл сменил гнев на милость.