Ученик ученика
Шрифт:
Возвращаясь с постоялого двора, мы заехали в лавчонку, торгующую готовой одеждой. Там я и обновил свой гардероб, разменяв последний золотой. На этот раз наряд мне обошелся значительно дешевле, но и требования к нему были другими. Обычная походная одежда, чьим единственным достоинством была крепость ткани, из которой она была изготовлена.
«Что-то у меня все деньги на наряды и уходят», – думал я, принимая сдачу. Их и так уже почти не осталось, а впереди меня ждали немалые траты, которых невозможно было избежать: мне предстояло проставиться перед
Плату за новую работу мне пообещали неплохую, но все необходимое пришлось покупать за свои деньги. Разве что порох, свинец для пуль и кормежка предоставлялись бесплатно. Пули, кстати, тоже нужно было изготавливать самому, по калибру имеющихся у тебя стволов. Слишком рано еще для унификации, прогресс только на пути к этому.
Кем были люди, среди которых мне предстоит провести долгое время, и чем они занимались, оставалось непонятным. Но не наемные убийцы, это точно.
Вероятнее всего, маленькая частная армия профессионалов. Мне очень приятно, что я попал в их число, но не более того. Сам я сюда не набивался, мне предложили, и я дал согласие. Еще и покочевряжился при этом.
Предпоследнее дело, которым им пришлось заниматься, – это розыск человека. Искали его в Гроугенте, крупнейшем морском порту Империи. Искали долго, а когда нашли и захватили, погибло несколько человек. В доме, где его выследили, он был не один, а доставить его следовало живым.
Все это мне рассказал Тибор. И еще добавил, что помимо основной оплаты все, кто принимал участие в поисках, получили неплохую премию, или, как ее здесь называют, тидус.
Последним было сопровождение одного известного человека в известное место для только ему одному известных целей. Вот тогда сумма тидуса была совсем маленькой.
В общем, по словам Тибора, работа мне предстояла интересная, достойная мужчины и при этом хорошо оплачиваемая.
После того как нас распустили из строя, я отправился пристреливать новый пистолет. С виду он был не очень новым, а вот во всем остальном выглядел отлично. Его первый хозяин выложил за него когда-то кругленькую сумму. Разве что последний его обладатель, тот, с чьего пояса я оружие и снял, вниманием слишком не баловал. Запустил он его немного. Ну это дело быстро поправимое. Навыки имеются, пусть и не на таких допотопных образцах отточенные.
Самым старым оружием, что мне проходилось держать в руках и из которого довелось стрелять, был наган 1913 года выпуска, с царским орлом на раме. Помнится, когда-то я даже немного гордился тем, что мне посчастливилось держать в руках такую древность. Теперь он мне представлялся вершиной человеческой мысли и венцом технической революции.
Ничего, и к этому пистолету привыкнуть можно. Главное – навыки. А они, как известно, зависят только от опыта. Намного лучше он в руку ложится, в отличие от его прежнего собрата, тоже трофейного.
Стрелять здесь принято боком к мишени, держа пистолет в вытянутой руке. Конечно, когда есть возможность и время
Со временем от этого, понятное дело, откажутся, как и в моем мире. Современные мне пистолеты обладают достаточной пробивной силой, чтобы выпущенная из них пуля могла прошить тело насквозь. Так что боком лучше не вставать: больше шансов выжить при ранении, иначе одним выстрелом могут быть поражены оба парных внутренних органа.
Но это так, лирическое отступление. Пока же мне нужно научиться стрелять левой рукой. Потому что основным оружием останется клинок, у которого не бывает осечек и пуля не выкатывается из ствола в самый ответственный момент.
И еще один важный момент: если положить во время выстрела рукоятку пистолета на правую руку с клинком, ствол не так «играет», да и встать можно если не боком, то уже вполоборота корпуса, что тоже существенно. Интересно, это моя собственная находка или кто-то уже так делает? Надо будет у Тибора спросить, он в таких вещах дока.
Вот только заряжать пистолет после каждого выстрела долго и хлопотно. Да и кремень менять пора, что-то осечки зачастили. Все, стрельбы на сегодня хватит, иначе можно и оглохнуть.
Я возвращался в свою комнату, когда меня подозвал к себе Горднер и спросил, не приходилось ли мне слышать в тех краях, откуда я прибыл, о таком человеке, как Фред Груен. Надо же, оказывается, мир тесен не только на моей родной планете.
– Да, господин барон. Я знаю этого человека. И должен вам признаться, многим ему обязан, – не замедлил я с ответом.
Мои рассказы о времени, проведенном вместе с Фредом, закончились далеко за полночь. Скрасить вечер нам помогли две бутылки вина. Кроме барона у меня был и еще один слушатель – Михен, правая рука Горднера. То, что Михен не слуга, – это точно. Слугой барона был пожилой мужик, прихрамывающий на правую ногу, Бетор. И держал его Горднер скорее из жалости, потому что бывали дни, когда тот даже с постели подняться не мог. Особенно в сырую погоду.
Я Бетора и не видел еще, о его существовании мне Тибор поведал. Вот у кого точно рот никогда не закрывается, он даже во сне иногда что-то бормочет. И что характерно, не надоедает его слушать.
Возможно, когда-нибудь потом надоест, а пока любой из его рассказов является для меня источником информации.
Горднера интересовало все, что было связано с Фредом. Где он, кто с ним, чем занимается и что планирует делать дальше. Ну насчет его планов мы особо никогда не разговаривали, а вот все остальное мне было известно. Как было известно самому Горднеру о картине, висящей в каюте Фреда. Ему тоже, кстати, понравилось мое толкование ее сущности.
Внешне они похожи не были, так что вряд ли являлись родственниками. Наверное, когда-то у них были общие дела.