Училище благочестия, или Примеры христианских добродетелей, избранные из житий святых

Мансветов Г.

Под этим святой Арсений разумел смирение, которое есть начало всех добродетелей, как азбука есть начало всех книг.

Осуждение падает на осуждающего

Некогда преподобный Арсений тяжко разболелся. Иноки перенесли его в церковную больницу и положили на мягкую постель.

Старец из другого монастыря пришел посетить больного и, увидев Арсения на мягком ложе, соблазнился и подумал: «Это ли отец Арсений? Как можно ему так покоиться?»

Но как пришелец изумился тому весьма неосторожно, то бывший тут священник отгадал мысли его и, отведя в сторону, спросил, кто таков был он, живучи в миру, и какова была жизнь его. «Я

был пастух, – ничего не подозревая, отвечал инок, – и жил в чрезмерной бедности и печали». – «А теперь хорошо ли живешь?» – опять спросил у него священник. «Весьма спокойно, – отвечал он, – и имею все, что мне нужно». – «Знай же, – сказал священник, – что сей старец, которого видишь, был второй отец царским детям. Ему принадлежали тысячи рабов; его постель была мягка и роскошна; его богатства были бесчисленны: итак, не правда ли, что ты после трудов мирских ныне покоишься, а отец Арсений после покоя мирского ныне трудится?»

Старец признался в своем заблуждении и, поклонившись в ноги священнику, просил у него прощения, что в сердце своем оскорбил праведника.

Не осуждайте, да не осуждены будете (Лк. 6, 37), сказал Христос Спаситель. Мы часто осуждаем ближнего, но сами на себя и оглянуться не хотим.

пустынножитель

Один римский вельможа, близкий родственник преподобного Арсения, при смерти своей завещал ему великое богатство. Праведник, получив духовную, едва успел узнать содержание, как хотел разорвать ее. Но слуга, который принес оную, пал к нему в ноги и умолял не делать этого; в противном случае строго взыщут с него. Тогда преподобный Арсений, отдавая ему назад завещание своего родственника, сказал: «Я умер прежде его: удивительно, как он, недавно умерший, делает меня, мертвеца, наследником богатства. Отдай, друг мой, бумагу назад тому, кто тебя с ней послал сюда».

Вот пример высокого пустынножительства! Кто посвятил себя на служение Единому Богу, тот не имеет нужды в богатстве.

Излишняя на себя надежда пагубна ⁴⁴

Один инок желал быть мучеником за Христа, но поскольку Церковь наслаждалась миром, то и не знал он, как удовлетворить желание своего сердца. Видя в святом Пахомии дар чудотворения, он приходил к нему многократно и просил помолиться за него Богу, чтобы Тот удостоил его венца страдальческого. Сколько угодник Божий ни советовал ему, чтобы не принимал в сердце свое столь странных помышлений, сколько ни говорил ему: «Любезный о Христе брат! Переноси мужественно подвиг иночества; день и ночь занимайся богомыслием; непорочной жизнью подавай душеспасительный пример братии: и будешь иметь участие на Небеси с мучениками», – но все увещания святого Пахомия были тщетны. Старец с сокрушением и слезами умолял его.

Наконец праведник, желая избегнуть непрестанных просьб инока, сказал ему: «Хорошо, я помолюсь о тебе к Спасителю мира, да подаст тебе случай прославиться в страдальчестве. Но ты, как можно, берегись, чтобы вместо исповедания имени Христова не отвергнуть его в лютый час мучений. Я уверял тебя и теперь уверяю, что заблуждаешься, без нужды желая повергнуться в напасть, когда Сам Господь учит нас молиться, да не будем введены во искушение (см. Мф. 26, 41; Мк. 14, 38); но если желание твое так сильно, то пусть по-твоему будет».

Через два года после их разговора случилось некоторым из братии быть в дальней веси для собирания камыша на постели. Но так как они там надолго задержались, то святой Пахомий, призвав этого старца, сказал ему: «Иди, посети трудников и отнеси им пищу» – и, благословляя его в путь,

присовокупил: «Се ныне, время благоприятно, се ныне день спасения, ни едино ни в чем же дающе претыкание, да служение беспорочно будет (2 Кор. 6, 2–3)». Инок не мог догадаться, к чему относились слова угодника Божия, и отправился в путь свой.

Но, проходя чрез пустыню, он встречен был варварами, которые обитали в неприступных горах. Они окружили его, взяли в плен и увели в жилища свои. «Приди, старче, – ругаясь, кричали они, – поклонись богам нашим». Долго отрекался инок принести жертву идолам; но обнаженные над головой его сабли, угрозы неслыханных мук принудили несчастного сделать коленопреклонение злобожное. Убоявшись смерти, он забыл душу бессмертную и, отрекшись от Христа, ел и пил от жертвы их. После этого, как единоверец, он был отпущен без всякого вреда.

Сколь опасно полагаться на свои силы, когда человеческое сердце столь непостоянно и превратно, а плоть столь слаба и немощна!

Неосмотрительность в обвинении

В одной из Египетских пустынь жил благочестивый инок, по имени Дула ⁴⁵, честный, кроткий, против клеветы безответный, – истинный раб Христов. В этом терпении богобоязливый старец препроводил двадцать лет.

Но враг рода человеческого искони устраивает погибель тем, которые служат не ему, но Единому Богу. Будучи не в силах низложить огражденное щитом Небесной благодати сердце отшельника, он вооружился на него другим образом.

Один старец, не имевший страха к заповедям Господним, руководимый духом-искусителем, ночью, как тать, вошел в церковь, похитил святые сосуды и, сокрыв их в тайном месте, затворился в келье своей, из которой прежде того выходил весьма редко. Когда пришло время утреннего пения, инок, вошедший в церковь, чтобы разжечь кадило, приметил с первого взгляда, что в храме неблагополучно; он немедленно поведал об этом настоятелю, настоятель объявил всей братии.

К несчастию, праведный Дула в то время из-за болезни не пришел на утреннее славословие. Воспользовавшись этим, некоторые из его недоброжелателей подали свой голос, что святыню украл не кто иной, как Дула: лучшее доказательство, что он, против обыкновения своего, сегодня не пришел к утрени… Легкомысленные люди поверили. Все братия ужаснулись, вознегодовали и велели невинного Дулу привести на собор.

Удрученного болезнью праведника насильно привлекли в церковь. Там в присутствии настоятеля и отцов, состарившихся в постничестве, не спрашивая, он ли точно святотатец, злые люди начали клеветать на него: иной говорил, что он тайно от всех ел; иной кричал, что он крал хлеб и продавал за монастырем. Слыша это, настоятель и старцы поверили клевете и с угрозами начали допрашивать невинного Дулу, где тот скрыл похищенное из церкви сокровище. Сначала раб Божий оправдывался и представлял убедительнейшие доказательства своей невинности. Но, видя, что ему не верят, скрепил сердце свое и замолчал, говоря только изредка: «Простите, отцы святые, меня, грешного».

После этого настоятель повелел совлечь с него монашеский образ и облечь в мирские одежды; невинный Дула был заключен в тяжкие узы и отдан на допрос эконому… Чего страдалец не вытерпел тут! Но на все угрозы, на все мучительства отвечал только: «Простите меня, грешного!»

Наконец, раздраженный настоятель и братия отослали его к градоначальнику – там новые пытки; но на каждый вопрос: «Где сокрыл похищенное из церкви сокровище?» – невинный Дула повторял одно и то же: «Не имею у себя ни серебра, ни злата». Истощив весь ужас мучений, градоначальник повелел ввергнуть его в глухую и смрадную темницу.