Училка и мажор
Шрифт:
Мокрые и обессиленные мы валимся на шелковые простыни, не смыкая объятий. Ягодицами ощущаю все еще не спавшую выпуклость. Не знала бы, что он ничего не принимает для этого, точно бы подумала…Иначе откуда такая работоспособность? Мы можем всю ночь заниматься сексом, заснув лишь под утро, и это норма. Абсолютная норма. Как являются нормой мои огромные синяки под глазами и абсолютно счастливый вид после таких марафонов.
Рустам притягивает меня так крепко к себе, что дышать тяжело. Лежим в позе эмбриона и молчим. Эта тишина не гнетет, она, наоборот, сейчас нужнее всего на свете. Так хорошо,
—Люблю тебя, моя принцесса.
Или мне это все снится? Кто-то ведет меня за руку в огромный сад, где помимо разнообразных цветов и деревьев есть и маленький пруд. Я подхожу к нему и вижу свое отражение, а затем и маленькую рыбку, снующую между подводными растениями. Она яркая и красивая, переливается в лучах освещающего все вокруг солнца. И я смеюсь, пока не просыпаюсь по щелку от раздражающего звука будильника.
Опять поспала совсем фигню, но что поделать? Выбирая между сном и Рустамом, я, конечно, выберу Рустама. Вожу рукой рядом с собой и ощущаю пустоту. Ясно, опять работа. Интересно, ему хотя бы замечание сделают за то, что он пары прогуливает? Не мои, конечно, но все же, есть и другие предметы…
Кушать не хочется. Вообще состояние вялое, хочется только спать, но я упорно собираюсь на работу, обхожусь чашкой крепкого черного чая, ощущая странные позывы от любого упоминания пищи и, нагромоздив сумку с тетрадями, выхожу в промозглую реальность, в которой принц на черном внедорожнике не подвезет меня сегодня в универ и пилякать мне туда на маршрутке.
Но в универе меня ждут новые сюрпризы, от Егора я узнаю о дне Рождении Рустама, и чувства при этом смешанные, будто бы меня посчитали неважным атрибутом, нежеланным на празднике. Втянув носом воздух, я пытаюсь сделать непринужденный вид.
Егор стоит передо мной и лыбится, выкидывая шутливое:
—Не ссы, Ромашка, ой, Василиса Григорьвна, он свой праздник ненавидит.
—Егор, ты забываешься…
—Ну ладно вам, свои же люди уже в доску.
—В слюни, — повторяю фразу Руса.
—Научил уже своим словечкам? Ай молодца, и то правильно, вам как филологу полезно знать такие прибаутки.
Да уж, я вообще поднабралась странной лексики, и все бы хорошо, но у меня так-то литературная речь, я все-таки преподаватель в университете, мне по рангу положено…
Возвращаясь к дню Рождения. Ненавидит? Но припоминая темное прошлое парня, я вполне могу понять, что это так или иначе связано либо с папой, либо с мамой, а потому праздновать он, конечно, этот день не любит. Может и потому не сказал мне? Может в этом и кроется ответ? А не в том, с чем я успела себя уже накрутить?
—Когда у него день Рождения?
—Пятнадцатого декабря, и мы…с его братом хотим немного разбавить его серые будни. Не в обиду сказано…Но все же, хотим ему праздник неожиданный устроить.
—А это нормально будет? Я в том смысле, что он ведь не любит…
—Прошлое надо оставлять в прошлом, а то оно слишком тяжелое, чтобы всюду таскать этот чемодан без ручки, — Егор отвечает серьезно не по годам, хмуря брови, а я не нахожу ответ сразу. Молчу и пытаюсь свести дебет с кредитом.
—Какая идея?
—Прикинься шибко занятой, такой,
Я киваю, анализируя ситуацию. Что-то не дает мне просто расслабиться. Он мне все-таки не сказал, я даже подарок не готовила, а тут осталось всего ничего…ну кто так делает?
В голове явно звучит возможный вариант ответа со стороны Руса на мой протест:
«Лучший мой подарочек — это ты».
Печально улыбаюсь своим мыслям, ведь я уже и отвечаю в голове вместо него. Приплыли, конечная. Сушим весла, господа.
Все последующие дни я максимально стараюсь делать очень занятой вид, лепеча о конференции, да, она и правда будет. В этом я точно не соврала, но будет она аж после Нового Года, а и есть как минимум, месяц до неспешной подготовки. И как же мне сложно так заранее готовиться, особенно, если все и так готово. Я ведь трудоголик, готовлюсь сразу и наперед, иногда аж за полгода «до».
—Малыш, а, малыш? Ну я же, я же лучше какой-то там конференции… — Рустам томно дышит мне в ухо, стягивая ночнушку, но, чтобы он реально поверил в происходящее, нужно играть до конца. Я тяжело выдыхаю и переворачиваю еще одну страницу очередного справочника по техническому переводу аббревиатур в Международных стандартах (ISO), у меня была дипломная работа по этой теме, а посему я и продолжаю идти в одном направлении.
—Рус, я не могу…у меня работа же…я опозорюсь.
Рустам хмыкает, слышу, как стягивает…трусы, а майгат! А затем с голым задом, поигрывая мышцами парень эротично запрокидывает ногу.
—Ты понимаешь вообще, от чего ты отказываешься? — бьет себя по ягодице, от чего я прыскаю со смеха, потому что картина эта точно написана маслом. Вкупе с забавным голосом равняется моему истеричному хохоту.
—Рустам, я закончу и приду.
—Пока ты там кончишь, я сам уже справлюсь и буду спать, — парень подмигивает мне на слове «кончишь», а я снова покрываюсь румянцем, вот прямо чувствую, как кровь приливает к щекам.
—Я недолго, — свято заверяю парня и складываю руки в умоляющем жесте, а сама же приступаю к очередной статье, которая мне пригодится аж на конец года в очередной научный журнал, индексируемый в Scopus Web of Science.
Рустам, как мне кажется, засыпает мгновенно, и как только я прихожу к нему, застаю лишь мирно сопящее нечто, с длиннющими ресницами, отдающими тень на полщеки. Ну надо же отрастить такие длинные. Я ему даже завидую, у меня такие только после нескольких слоев прокрашивания тушью, и то не всегда получается. Смотрится в любом случае искусственно, а тут свое все.
Невольно замираю, понимая, что стою, как баран и смотрю на него практически не дыша. Такое спокойное выражение лица, умиротворенное, лишенное всяких волнений и душевного груза житейский проблем. Палец сам собой невольно тянется к широкой темной брови, я легонько касаюсь, совсем невесомо, чтобы не разбудить. Жесткий волос приятно щекотит кожу, и улыбка сама собой растягивается на лице. Рустам посапывает и хмурится, а потом шепчет: