Училка моего сына
Шрифт:
И что ему отвечать? И нужны ли ему мои ответы?
Я не успеваю придумать, как себя вести и что говорить, как Кирилл разражается приступом издевательского хохота, а потом заряжает:
– Да женись! Я тебе, что, не даю? На Лийке так на Лийке. И не взъелся я на нее. Нужна она была мне сто лет в обед! И да - за меня тож не переживай. Проживу я своим умом. Проживу!
Я подвисаю. Что с ним делать? Избить? А поможет? Только озлобится еще сильнее.
– Спасибо, что разрешил, - выдыхаю устало, затем добавляю, - Собирай, что здесь есть твоего, и поехали домой.
Мне достается какой-то тоскливый взгляд, как у месяц голодного волка.
– Он ее забрал ... Этого больше, чем достаточно. Теперь мне до нее не добраться.
Я настораживаюсь. Что-то мне все больше не нравится эта ситуация с юной госпожой Дёминой-Вейбех. Буквально чую, что добром это не кончится.
– Это ведь не блажь? Да, Кирилл? К этой девочке?
– в памяти всплывает разговор с Лией по этому же поводу.
Мотает головой.
– А вот это - уже не ваше дело, папенька!
– отвечает с явным вызовом. Как будто провоцирует.
Сжимаю двумя пальцами переносицу, чувствуя, как начинает ломить затылок от боли.
Ох, уж эти детки...
– Собирай свои манатки!
– повторяю снова.
– Сейчас...
– отвечает как-то вяло. Как будто выдохся.
Майя
Со Степаном едем в одной машине.
Как только сели, он не выдерживает:
– Майя, я на твоей стороне. Вся твоя семья - на твоей стороне. И если по какой-то причине, ты не рассказала мне что-то важное там, - он делает кивок в сторону дома, в котором остались Кабирины, - то прошу тебя, скажи сейчас. Это важно. Если этот парень, Кирилл, обидел тебя, то ты не должна молчать...
Отчим говорит здравые вещи, и я бы его послушалась, если бы так не боялась за Кирилла. Я не хочу, чтобы с ним случилось что-то плохое.
Он мне не безразличен...
Это, наверное, плохо. И о таком зяте, как Кирилл, не мечтает ни одна мама, но правда состоит в том, что Кирилл за несколько часов нашего общения вызвал во мне больше чувств, чем парень, с которым я встречаюсь - за месяцы.
Степан смотрит на меня выжидающе - ждет ответа.
И будет справедливо, если я отвечу.
– Кирилл мне очень нравится. И я уехала с ним добровольно. Надо было позвонить и предупредить вас, чтобы не нервничали, но те, кто старше, очень часто думают, что они - истина в последней инстанции. И доказывать что-то свое - бесполезно.
Глава 27
Глава 27
Майя
Степан устало вздыхает, опускает голову, зажимает переносицу большим и указательным пальцами.
– Главное, что живая...
– говорит мне, - А то мать там себя уже накрутила...
Слёзы наворачиваются на глаза снова, как только я представляю, через что прошли мои родные за это время по вине Кирилла... И такая злость на него меня берёт... Что кажется,
Степан убирает руку от лица, смотрит на меня, прекрасно видит, что я на грани.
Берёт мою ладонь в свою, слегка сжимает.
– Не бил? Болит что-нибудь? Медицинская помощь нужна?
– засыпает вроде бы нужными вопросами.
Не отнимаю своей руки, хотя хочется. Вообще - очень хочется спрятаться. Закрыться в комнате, где никто меня не достанет, где никому и ничего не нужно будет объяснять. Но только - разве я спрячусь там от себя?
– Нет, не бил...
– отвечаю тихо и зачем-то добавляю, - Кирилл - он просто... Недолюбленный... И...
Степан отнимает руку сам, ведёт головой в сторону. Как будто отряхивается от моих слов.
– Девочка моя хорошая, запомни раз и навсегда - никогда не спасай мужика. Ни молодого, потому что сопляк, Ни взрослого, тем более. Потому что настоящий мужик сам свои проблемы на бабу... Тьфу, женщину... Никогда не повесит. А тот, кто вешает - и не мужик вовсе. У него просто мужские детородные органы.
Слабая улыбка трогает мои губы. И что-то теплеет - там внутри. Там, где казалось только лёд и тревога за этого придурка.
Не сдерживаю некстати рвущийся смешок.
– Ну, тебе-то, конечно, лучше знать...
– Вот именно...
– по лицу Степана расползается ответная улыбка. Кривая, правда. А затем без всяких переходов, он поднимает руку, дотрагивается до моего лица и стирает бегущую из глаз слезу.
А меня прорывает... Я плачу... От всего пережитого. Уткнувшись ему в плечо мокрым лицом. Степан гладит меня по голове и приговаривает:
– Всё будет хорошо, Маюш... Обязательно.
Постепенно я успокаиваюсь. Степан даёт мне салфетки. Вытираюсь.
Он как будто чувствует, что больше всего мне сейчас нужно, чтобы он оставил меня в покое. Что он и делает. И я ему за это очень благодарна. Мне нужна эта передышка, потому что главные испытания впереди.
Моя догадка подтверждается, как только мы заезжаем во двор нашего дома. Здесь полно машин, которых я раньше не видела. Отец приехал...
А по двору мечется словно тигр в клетке мой брат-близнец Денис. Я вижу его лицо, и мне делается страшно. Ведь, если хоть только он узнает правду, он и правда не пощадит Кирилла. У него нет причин его щадить. Да и у меня-то эта причина всего одна - я, кажется, его люблю. Ни за что... Просто потому что он есть. И он мне дорог...
– Май...
– Ден произносит моё имя очень тихо, когда я показываюсь из салона автомобиля. Так, что я едва его слышу. И даже, наверное, не слышу - угадываю.
И тут же оказывается рядом, обнимает, прижимает к себе.
– Как ты?
– в его голосе никаких наездов, ни единой попытки продавить меня. Ничего такого, из-за чего я могла бы воспринять его, как своего врага.
Бесконечная тревога... А мне так не хочется, чтобы ему было плохо.
– Со мной всё в порядке, - произношу ему в грудь. И слышу, как грохочет сердце брата.