Учитель истории

Ибрагимов Канта

Узнав об этом, Никифор послал на выручку десятитысячную конницу во главе с Астархом. Цихимсию отбили. И очень трогательной была встреча двух братьев, двух будущих императоров Византии, заклятых врагов… Но это впереди, а сейчас навстречу Никифору эмир Крита выдвинул войско в сорок тысяч человек. Силы были неравные, сарацины были разбиты, кто уцелел — бежали с поля боя, рассеялись по стране, укрылись в горах, а эмир заперся в своей резиденции Хандак, куда вслед сразу же направилось византийское войско.

Никифор знал неприступное положение крепости, защищенной

с одной стороны высокой скалой, с другой — морем, которую нелегко было брать силой, так как при естественной защите она была окружена стенами, по которым могли разъезжаться две повозки. Крепость охранял многочисленный гарнизон, имевший большой запас продовольствия. В этих условиях организуя осаду, Никифор предпринял ряд эффективных мер. Со стороны моря действовал флот, который не только отрезал крепость от морских сношений, но и наблюдал, чтобы извне не была подана помощь. Со стороны суши осаждающий отряд окружил город глубоким рвом и валом.

Ввиду такой угрозы эмир Хандака послал к своему бывшему вассалу весточку — исполнить приемлемое требование, лишь бы сняли осаду и убрались. По этой части Никифор еще не был главным, к нему приставлен был евнух Самуил, который и выдвинул условие — живая и невредимая Аза и в пять раз больше золота, чем взяли у Мниха за откуп двух сестер.

Это требование было исполнено. Счастье сестер от встречи было неописуемо, и Ана была поражена, до того прекрасно выглядела Аза, и немудрено — весьма дорогостоящий товар, холили сарацины, как могли.

Получив от Крита свое, Ана побыстрее хотела отсюда убраться, даже перебралась на корабль. Однако уплывать никто не собирался — основная добыча еще впереди. Никифор отдал команду — на штурм.

Из метательных орудий полетели в неприятеля тяжелые камни. Огромным тараном стали бить в ворота. Еще одна группа делала подкоп под стеной и заложила туда еще невиданное оружие, доставленное Мнихом из Китая, — взрывчатку из пороха. От сильного взрыва, по неопытности, во множестве пострадали сами осаждающие, но эти жертвы никто не считал, все поражены были результатом: возгорелись подпоры, и сразу две башни вместе со стеной, между ними находящиеся, треснули, обрушились, образуя огромную брешь.

Осаждающие с дикими возгласами удачи ворвались в город, где началась беспощадная расправа: убийства, насилие, погром. По обычаю того времени, Никифор предал город грабежу и объявил всех жителей пленными. Эмира, его сына и знатных жителей крепости вместе с богатой добычей погрузили на корабли. Остальное было предоставлено военным начальникам и простым воинам.

От тяжести груза корабль Аны все больше и больше погружался в воду.

— Куда столько? Мы пойдем ко дну, — волновалась Ана.

А лодки с берега все шли и шли караваном, а евнух Самуил все стоял на борту, и уже запутавшись в записях, приказывал все скидывать в общую кучу, и от горы драгоценностей уже и прохода нет, а евнух еще и еще требует, с угрозами гонцов на берег засылает. И, видимо, Никифор уже не мог более делиться добычей, и на пределе терпения, он сам приплыл на главный корабль, и Ана невольно подслушала

потрясший ее диалог.

— Да сколько этому Мниху надо? — в пылу победы возмущался Никифор Фок. — Ведь я еще и в казну и лично императору немало должен.

— Дорогой патрикий, не забывайтесь, — с хладнокровным нравоучением отвечал главный евнух дворца Самуил. — Не «этот» Мних, а его превосходительство — Зембрия Мних. И не надо врать — за казну здесь никто не радеет. А что касаемо императора, то Константин Седьмой в дарах наших уже не нуждается, ему царствие небесное навечно дано.

— Как? — приглушеннее стал голос военачальника. — Откуда такие сведения? Ведь ни один корабль за эти дни не прибыл!

— Зато отбыл, — тонок и сух голос евнуха. — И ныне императором уже сын Константина двадцатилетний Роман — тупица и развратник; ему мы ничего не обещали… Так, кое-что пошлем, а для услады юных девочек и мальчиков, он их любит, и этого добра у нас теперь навалом… Так что не скупись, с тебя не убудет, а услугу помнить ведомо и добром по жизни отвечать. Вспомни, кем ты был до сегодняшнего дня? А сейчас вернешься в Константинополь триумфатором, героем, толпы людей и лично император будут тебя встречать, получишь высший воинский чин — и все это от кого?.. Не забывайся, от его превосходительства — Зембрия Мниха.

— А как же овдовевшая августа Елена Лекапин? — искал брешь в этих интригах византийского двора новый полководец.

— О-о! Я думаю, что новая царица Феофана, жена Романа, невзлюбит Елену и уже сослала ее и ее сына и дочерей на дальний остров в монашество.

— И Роман допустит, чтоб его родных…

— О-о! Позвольте Вас поправить!.. Не «Роман», а его величество — наш император Роман Второй!.. А родня у императора — претенденты на престол, значит враги… Так что, Ваше сиятельство — главнокомандующий войсками империи Никифор Фок, нам пора возвращаться, в Константинополе много торжеств, и все они для нас!

Этот невольно подслушанный разговор значительно умалил радость Аны от встречи с сестрой; ей все стало казаться подлым и омерзительным. И может быть поэтому, а может из-за своего положения она почувствовала резкое недомогание, настоятельно потребовала перевести ее на другой корабль, менее оборудованный удобствами, и отозвав с берега Астарха, не дожидаясь армады, ее корабль первым отплыл от Крита.

При подходе к Константинополю Ана предложила мужу:

— Может, минуем Босфор и отправимся прямо на Кавказ?

Однако Астарх ее, видимо, не понял, или сделал вид, что не понял:

— Я на службе императора, — браво ответил он.

— Императора вроде как нет, — из-за страха шепотом сказала Ана.

— Ана, нам лучше не лезть не в свои дела, — уклончиво ответил Астарх, давая понять, что тоже в курсе. И после долгой паузы. — Была бы империя, а императора найдут.

На этом их разговор оборвался, но не закончился, и вечером того же дня, продолжая тему, Астарх сказал:

— Просто так, бросив все и всех в Византии, возвращаться на Кавказ мы не можем… К тому же Мних нам это не позволит.