Учитель истории
Шрифт:
— Никаких отклонений, — сухо постановил Самуил, безсочувственно глядя на доктора. — Ты, Зембрия, пока еще живой, лучше посмотри-ка, правильно ли указывает курс твой любимец Астарх? — и далее на иврите, думая, что его не поймут, да Аза позже перевела. — Как поднимем сундук, этих безбожников за борт.
На что Мних, пытаясь привстать и придавая своему голосу твердость, на том же диалекте ответил:
— Безбожники — скорее, ты и я. И за борт полетят не они, а вначале ты или я, — и чуть позже, видимо понимая свое положение, просящее, — Ана с нами, она приносит удачу.
— С нами должен быть Бог! — пафосно постановил Самуил,
— Ха, — противно усмехнулся Мних. — Бога с нами давно нет, и не могло быть ввиду всех наших деяний.
— Что? — резко обернулся Самуил. — Замолчи, гад! — и он, несмотря на возраст и хилый вид, так ладонью хлестнул, что больной свалился с лежака, а Самуил, широко расставив над его головой ноги. — Из-за тебя, из-за твоей Аны и твоего тайного бегства в Константинополь все это произошло! Понял? Понял, свинья?
— У-у-г, — простонал Мних, и все же, усмехнувшись. — Что, и за тысячу лет до этого, что не могли взять сундук, тоже я виноват?
— Замолчи, замолчи, свинья! Тебе ближе не мы, а эти язычники. Думаешь, не знаю, на кого ты завещание написал? Тьфу, — полетела смачная слюна. — Как найдем сундук, там же скинем тебя, тебя, предателя, изменника, безбожника!
С этими словами, наверное, вконец пытаясь унизить и посрамить при всех бывшего лидера, Самуил замахнулся, чтобы ударить ногой Зембрию, да Ана, еще не понимая, но догадываясь о смысле перепалки, лишь слегка толкнула, и стоящий на одной ноге евнух, теряя равновесие, полетел, ударяясь о борт.
— Ты?! — еще не встав, заорал Самуил.
— Не «ты» — а Ваше величество, — подбоченившись, встала над ним Ана. — И не забывайся — ты евнухом был, им и останешься.
Страсти только начали разгораться, да вмешался здоровенный бар Меир. Он бесцеремонно оттолкнул не кого-нибудь, а евнуха Самуила, что-то едкое ему сказав. Несколько незнакомых Ане людей первым делом позаботились о Мнихе, с упреком глядели на Самуила.
В полдень, в зной, когда весла безмолвно болтались в морской волне, эти же люди, теперь уже у лежака Мниха, о чем-то долго спорили, видимо, к общему решению не пришли, правда, команда — «грести», — повторилась. И вскоре, еще задолго до заката появилась на горизонте гряда искомых скал.
Как и в ту, бушующую ночь, забилось сердце Астарха. Вот одна, вот вторая, нависшая громадная глыба, мимо которой их пронесло, а вон уже виден не только маленький остров, но даже корма затонувшего корабля: то покажется, то исчезнет в волне, и там уже какая-то маленькая лодка, уже ныряют люди в поисках сокровищ.
При виде быстро приближающегося большого корабля эти кладоискатели стали спешно собираться; уйти не смогли, перехватили, связанную троицу из местных бедняков бросили на камни острова.
Тут же, пока еще солнце не село, несколько человек, в том числе и Астарх, стали нырять, — сундук, хоть нечетко, (вода уже помутнела), но виден — на месте, до утра, приходится переждать.
Обнаружение, хоть и на дне, мессии всех возбудило, подняло настроение, восстановило пошатнувшийся было авторитет Мниха. А сам Мних кое-как присел, и пытаясь тоже смотреть за борт, не раз повторил:
— Ана с нами, значит, все будет хорошо, она приносит только добро.
В густых сумерках, после обильной трапезы образовалось несколько групп по интересам. Астарх, его жена и Аза сели возле Мниха — у них общее горе — Остак, помочь
— Зембрия вам, а более нам нужен… Астарх, ты уже проделал этот путь. Лодка есть, двух помощников дам. Не мог бы ты до зари сбегать в Никомидию, по адресу, и привести доктора, ученика Мниха, или хотя бы от него лекарств?
— Сможет, — вместо мужа резко ответила Ана, — и я с ними пойду.
— Ты не иди, — оказывается, Мних не спал. — Если я был хорошим наставником, то доктор Земарх сам придет, а упрашивать, тем более вести насильно — не надо.
С зарею не получилось; солнце уже было высоко, когда доставили лично доктора Земарха с лечебным чемоданчиком. Сам Астарх лишь пару часов поспал и тоже присоединился к ныряющим. Ныряли почти все, даже евнух Самуил и здоровенный бар Меир. Использовали грузила и без них, и все божились — сундука коснулись, да зацепить крючком ручку, а тем более узел завязать дыхания и сил не хватает.
После полудня, когда уже все в конец выдохлись и стали отчаиваться, а Самуил нервно кричать, у Мниха, после первых процедур и долгого отхаркивания с кровью даже голос прорезался:
— Не мучьтесь, зря время не теряйте — только Ана сможет дотуда нырнуть.
То ли это был совет, то ли приказ, то ли просьба. Во всяком случае женщина стала готовиться, попросив всех мужчин, кроме мужа, убраться. В первый раз Ана прыгнула для разведки, даже веревки с собой не взяла. Во второй раз нырнула, долго не выплывала, не удалось. Перед третьим разом, будто ныряя за сыном, она тщательно настроилась, вооружилась грузилом, и так долго ее не было, что Астарх уже дергал веревки и хотел было вслед нырять; но как русалка все еще стройная, белая, гибкая, она довольная вынырнула из пучин, а Астарха сундук не интересовал, он впервые заметил другое и пытался, чтоб жена об этом не догадалась — волосы, те роскошные золотистые волосы, изрядно поредели, и даже, не как в том вещем сне, не стали серебряными иль белыми, а стали пепельно-сизыми, будто вовсе не ее…
— Ана! Ана с нами, она святая! Все будет хорошо, — уже громко кричал Мних о своем; от последних процедур он был явно во хмелю, так что и язык слегка заплетался.
К вечеру, то ли с севера, то ли, как на море бывает, отовсюду нахлынули тяжелые тучи, вода стала мрачной, грозно шипящей у бортов; но сундук уже вытащили из морских глубин, и только он коснулся палубы, бар Меир сразу же отдал команду — навстречу тучам — на север, и доктор Земарх с ними.
Через двое суток, преодолев уже немалый путь по штормящему Черному морю, на горизонте, словно призрак, неожиданно увидели большой, как и их, корабль, идущий встречным курсом.
— Приготовить огонь, — отдал было команду бар Меир, да, к облегчению, вскоре выяснилось — свои, тоже купцы.
Касаясь веслами, два корабля стали друг против друга, и очень долго, споря с ветром, кричали с борта на борт, и все на своем, а Аза шепотом Астарху переводит: на Дунай, и даже на Крым идти нельзя, там их всюду ждут; за Мниха и его подельников Византийским царем обещаны царские посулы, за пособничество — казнь; словом, любой сдаст, и ища мгновенного обогащения, многие не рыбу ловят, а высматривают корабль Мниха.