Учитель. Назад в СССР. 2
Шрифт:
— Хм… — Гоша задумчиво на меня посмотрел, потом перевёл взгляд на схему. — Есть у меня и лампочки, и переключатель.
— Поделитесь? — поинтересовался я. — В долгу не останусь.
— Разберёмся, — махнул рукой гений инженерной мысли, он же самородок, буквально спрыгнул со стула, потому оказался необычайно низкого роста, и молча покинул каптёрку.
Я несколько растерялся и с удивлением смотрел вслед слесарю, который исчез в дверном проёме.
— Это да или нет? — обернулся к Геннадию Анатольевичу, который внимательно разглядывал
— А? Что? — Лапшин очнулся, завертел головой, рассеянно улыбнулся и снова склонился над чертежом. — Вернётся, — убеждённо заметил он и снова потерял интерес ко всему происходящему.
Я шагнул поближе, заглянул через плечо, пытаясь понять, что же так заинтересовало профессора. Чертёж оказался любопытным, но чтобы понять суть, нужно знать, для чего придумали странный подъёмный механизм.
Лапшин что-то увлечённо чертил в тетрадке слесаря, я терпеливо ждал, чем всё закончится, прикидывая, как буду добираться домой. Напоминать профессору о том, что он собирался меня довезти, не хотелось, а с его рассеянностью всякой может случиться.
— Чем богат — поделюсь, — раздался позади басовитый голос Юрия Витальевича.
Мозолистые руки бережно поставили на стол деревянную коробку, открыли крышку, вытащили из ящика ещё одну коробочку, поменьше, и вот уже оттуда появились на свет миниатюрные лампочки. Точно такие, какие я искал.
Затем слесарь порылся в ящике среди других богатств и вытащил переключатель. Ему я обрадовался гораздо больше. Всё-таки игра со светом и была ключевой в моей задумке.
— Спасибо, что… сколько? — прикидывая, хватит ли у меня налички за такое богатство.
— Сочтёмся, — пожал плечами Юрий Витальевич. — Хотя нет… вот что…
Геннадий Анатольевич изумлённо глянул на самородка, видимо, впервые на его памяти слесарь захотел получить плату за свои запчасти.
— Ты, это, как соберёшь, привези показать, — неожиданно попросил Юрий Витальевич, требовательно глядя на меня снизу вверх. — Покажешь, как говорится, расскажешь, что да как. Идея любопытная, как говорится, вроде понятно всё, а вот как работать будет — интересно посмотреть, как говорится.
Слесарь закончил и снова молча на меня уставился.
— Договорились, — кивнул я, протягивая ладонь, чтобы скрепить уговор.
Мы пожали друг другу руки, Юрий Витальевич бережно закрыл крышку на коробочке с лампочками, накинул крючочек и передал мне вместе с переключателем.
— Это для Власова никак? — полюбопытствовал Геннадий Анатольевич, отлипая от чертежа.
Слесарь молча кивнул, подхватил большую коробку, в которой притащил для меня нужные запчасти, и также молча растворился в подвальных коридорах.
— Ну что, доволен? А? — хлопнув меня по плечу, радостно поинтересовался Лапшин.
— Более чем, спасибо, Геннадий Анатольевич, — совершенно искренне отозвался я. — Не ожидал, что всё и в одном месте.
— У нас тут и не такое раздобыть можно! — задав вверх указательный
— В следующий раз, Геннадий Анатольевич, — решительно отказался я. — Вот приеду с ребятами и вы нам всё и расскажете, и покажете, и очень надеюсь, дадите попробовать. А сейчас домой, если можно.
— Договорились, Егор, — со всей серьёзностью заявил Лапшин. — Тогда прошу на выход, — Почемучка, не дожидаясь моего ответа, двинулся в сторону дверей.
Примерно через полчаса мы, наконец, выбирались из здания института. По дороге наставника не останавливал разве что только ленивый, чтобы перекинуться парой слов от банального: «Куда пропал?» до рабочего: «Что там на совете?»
Обратно мы домчались с ветерком. Водил Лапшин хорошо, да и в области хорошо ориентировался. Заплутали только в самом селе по моей вине. Насыщенная событиями жизнь поменяла мои планы, я так и не изучил местность, которая стала моим домом. Мысленно поставил себе заметку в ближайшее время отметить все ходы-выходы, расположение и названия улиц.
— Чайку, Геннадий Анатольевич? — предложил я, когда Лапшин лихо затормозил возле теперь уже моего дома.
— В другой раз, Егор, — отказался наставник. — Неплохо, неплохо, — оглядывая моё хозяйство, заметил Почемучка. — Такое поле для деятельности, а, Зверь Горыныч? Все твои бытовые поделки пригодятся. Думал ли ты о таком? Хотя думал, думал, потому и в деревню рванул из столицы, да?
— Ну… — пожал я плечами, не зная, что сказать. Непростой парень этот Егорка, по всему выходит. Жаль, с памятью его так и не удаётся разобраться, куски и фрагменты в общую картину не складываются.
— Правильно, Егор Александрович, — вдруг совершенно серьёзным тоном выдал педагог. — Что мы, теоретики, что называется, жизни не нюхали. Быть практиком — великое дело! Уверен, аспирантура тебя дождётся! Как и Государственные премии! Ну, бывай, Егор, жду в гости. И сам приезжай, и с ребятами. Обязательно с ребятами. И присмотрись, хорошенько присмотрись к своим ученикам! Нам самородки ох как нужны! Блиновы да Кулибины наше всё! не только Пушкин, — хохотнул Почемучка и продекламировал. — О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух, и опыт, сын ошибок трудных…
— И гений, парадоксов друг, и случай, бог изобретатель… — закончил я, неожиданно для самого себя.
— Ну, до свидания, Егор Александрович, — Лапшин потряс мне руку. — Жду в гости! И не затягивай, да!
— До свидания, Геннадий Анатольевич, буду, обязательно буду. И не один, а с ребятами, — заверил я совершенно покорившего меня преподавателя.
Мы попрощались и «Победа», довольно урча, помчалась обратно в город.
Жизнь снова покатилась своим чередом, не без приключений, но по сравнению с первыми часами моего пребывания в славном селе Жеребцово обыденность оказалась вполне приемлемой и спокойной.