Учитель. Назад в СССР. 2

Риддер Аристарх

— А давай, — махнула рукой баба Стеша, недолго поколебавшись, и собралась на кухню.

— Присаживайтесь, сейчас организую.

— Да я сама, что ты, что ты!

— Вы моя гостья, мне за вами и ухаживать, — твердо пресек я любые возражения, метнулся на кухню, быстренько подогрел еще горячий чайник, подхватил кружку, сахар, вазочку с карамельками и вернулся за стол.

— Угощайтесь.

— Ты бери пирожки-то, Егорушка, — подперев щеку ладошкой, велела Степанида. — Попью с тобой да побегу, работы невпроворот.

— Спасибо очень

вкусно! — пробормотал я с набитым ртом, в два укуса съедая пирожок. — А вы чего не кушаете? Так не пойдет!

— Да я уж дома напробовалась, покуда пекла, — попыталась отказаться баба Стеша, но я настойчиво пододвинул к соседке развернутую газету с полотенцем, в которые были заботливо завернуты пироги.

— Ну, один за компанию… — улыбнулась Степанида Михайловна.

— А скажите, вы Нину Кудрявцеву хорошо знаете? — начал я издалека.

— А тебе зачем? — соседка стрельнула в меня хитрым взглядом.

— Да вот, познакомились вчера в школе. Работать вместе будем. Оказывается, она моя соседка, живет на нашей улице.

— Живёт, через пять домов. Хорошая девка, работящая. Ты никак себе присмотрел? — и снова хитрый взгляд в мою сторону.

— Простое любопытство, — улыбнулся я, честно глядя на бабу Стешу. — Надо же знать, с кем буду работать. Кто как не вы лучше всех про соседей расскажет, — польстил Степаниде.

— Ох, хитришь, — покачала головой соседка. — Девка-то хорошая, засиделась только без женихов, давно пора мужа да семью, а она вон носится, задрав хвост, с пионерами да октябрятами, — хмыкнула соседка, прихлебывая чаек.

— А что так? Говорите же, хорошая девушка, — невинно поинтересовался.

— Хорошая. Да только занятая.

— Не понял — удивился в ответ. — Вы же сказали, нет у нее никого.

— Нет, да есть, — туманно ответила баба Стеша. — Ванька Коленков, столяр наш, с первого класса за девкой увивается. И чего только ей надо? И ведь дружили, не разлей вода. Все думали, так и поженятся после учебы-то. А они вона взяли и разбежались, -вздохнула собеседница. — Хорошая была пара-то…

— А что случилось? — полюбопытствовал, беря третий пирожок.

— Загуляла, — сердито буркнула Степанида.

— Кто? Нина? — я аж поперхнулся от такой информации, в голове не укладывалось, что Ниночка, четная и открытая, могла изменить Ивану.

— Так мать евойная, — Степанида удивленно на меня посмотрела, словно я сморозил несусветную глупость. — Ты чего удумал? Нинка девка четная! Не гулящая.

— Чья мать? — окончательно запутался я.

— Так Ваньки-то. Хвостом вильнула и с заезжим водилой в город упорхнула. Уже и развели их давно

— Кого? — я пытался уследить за ходом Степанидиной мысли.

— Так мать с отцом. От непонятливый какой! — баба Стеша стукнула чашкой по столу. — Люська Коленкова загуляла от мужа своего, стало быть Федора Коленкова, отца Ваньки-то.

— Ну?

— Вот тебе и ну, — баба Стеша от возмущения аж глаза закатила. — Федька запил, да и Ванька с катушек съехал,

когда мать сбёгла, оставив семью да пацана малого, брата младшего, стало быть. Был парень спокойный да работящий. А нынче вона чего творится, чуть что с кулаками лезет, слова поперек не скажи. На баб и вовсе волком смотрит. А если выпьет грамульку, ой, что ты! — Степанида всплеснула руками. — Прячься по углам! Ежели Нинка где рядом окажется, так и вовсе беда.

— Бьет? — не поверил я.

— Кого? — опешила баба Стеша.

— Ну, Нину Иван обижает?

— Да с чего ты взял, Егор Ляксандрыч? Он за Нинкой до сей поры как щенок привязанный ходит. Парней лупит смертным боем, чтоб на Нинку не смотрели. Вот и бояться за ней ухаживать-то. у Ваньки то кулак здоровый, с одного маха на землю оправляет. А выпивши берегов не чует вовсе. Да много ли ему надо, рюмку накатил и готово, — вздохнула печально баба Стеша. — Что он, что отец на водку-то слабые. Нельзя им пить. Говорю Федьке, жену надо хоть ему, хоть сыну, чтобы рука женская в кулаке обоих держала. А он… и-их… — Степанида поднялась, махнув рукой, пошла к рукомойника сполоснуть кружку.

— Да я сам, — возмутился, но был остановлен твёрдой женской рукой.

— Сиди ужо, самостоятельный. Успеешь еще, — улыбнулась баба Стеша. — А что, с Ванькой вчерась столкнулся-то? — прищурилась Степанида.

— Было дело, — не стал отнекиваться.

— И как?

— Миром разошлись, поужинали, пообщались.

— Ишь ты… А Нинка что?

— Так с нами ужинала, — ответил я.

— Ишь ты, — повторила соседка. — И что?

— Все хорошо, — улыбнулся я. — Спасибо за пироги. Степанида Михайловна, поднимаясь из-за стола, поблагодарил я.

— И не поругались?

— Кто?

— Ванька с Нинкой, — и сверлит меня взглядом.

— Говорю же, все хорошо.

— И с тобой не подрался, — не поверила баба Стеша.

— И со мной не подрался. Пора мне, Степанида Михайловна. Сейчас Нина Валентиновна зайдет, и мы на работу.

— Вместе? — охнула Стеша.

— Вместе, — подтвердил я.

— Рисковый ты, как я погляжу, Егорушка.

— Да все в порядке, не переживайте. Еще и помирим ребят, на свадьбе погуляем, -подмигнул я соседке.

Через секунду глаза у бабы Стеши загорелись интересом, и я прямо-таки почуял, как завертелись-закрутились мысли в женской головушке, строя стратегические планы по примирению.

— И то верно, — закивала Степанида. — Ты вот что, Егорушка, ты прав! Хорошая ведь пара-то, хорошая! А Ванька — он человек! Он Нинку-то никому в обиду не даст! И Ниночка по нему сохнет. Да только характера опасается… Батя у нее зверь был, — оглядываясь на калитку, шепнула Степанида.

— В каком смысле?

— Так матушку ее лупил смертным боем, вот Ниночка-то с детства буйных и не переносит. Боится, сердешная. А Ванька как буйный стал, да кулаками махать начал, так Ниночка от него и отошла. Дружба врозь, и ни в какую, — вздохнула Степанида.