Учитель
Шрифт:
Кристина ответила не сразу. Матери пришлось послать в её сторону вопрошающий взгляд.
– А, в школе? Хорошо всё. Правда в этом году нам добавили головной боли. Меня выбрали редактором газеты и теперь, кроме уроков, нужно готовить статьи к публикации. Поэтому часто приезжать не смогу, прости.
– Ничего. Придумаем что-нибудь, если надо будет. Так, а теперь смотри, – женщина откинула с постели одеяло и расстелила на простыни симпатичный голубой жакет со светлыми вставками по плечам. – Я посмотрела, показалось – тебе подойдёт. Примерь. Сейчас ещё сапоги найду.
Кристина сняла
– Вроде ничего, – выдала свой вердикт Кристина. – Удобный и тёплый. Мне в нём уже жарко.
– И правда, как на тебя сшит. Надо только шарфик какой-нибудь продумать. Теперь побудь здесь, я ненадолго выйду. Похоже, сапоги остались в комнате Клэр. Мне некуда было положить. Если она не занята, я быстро вернусь, – Лили выставила вперёд ладонь, обозначая этим, что у неё всё под контролем, после чего поспешила на выход.
Когда дверь за ней хлопнула, Кристина повернулась к зеркалу. Мать по понятным причинам редко баловала её обновками. Сама же Кристина вовсе не имела дохода, а потому не могла позволить себе купить что-то дороже набора пишущих принадлежностей. Теперь же, стоя посреди комнаты в красивом жакете, девушка была счастлива. Ей, как и всем, хотелось хорошо одеваться, ловить на себе заинтересованные взгляды, иметь возможность заменить изношенную вещь, а не латать в ней дырки. Но она никогда не жаловалась, ведь это ничего бы не изменило, а только расстроило бы мать.
Спустя несколько минут, входная дверь скрипнула. Будучи убеждённой в том, что Лили вернулась, Кристина отошла от зеркала, заглядывая в дверной проём. На губах её при этом сияла нежная улыбка. Улыбка эта быстро сменилась испугом, когда девушка поняла, кто пришёл.
Сомнений не оставалось. Облик человека, в котором сквозили одновременно нетерпение и лёгкое смущение, выдавал в нём клиента публичного дома. Завидев Кристину, он замер с задумчивым видом. То был мужчина средних лет с довольно крупным носом и под стать ему большими карими глазами, с густыми усами, почти полностью закрывавшими рот. Костюм выдавал в нём мелкого клерка, возможно, бухгалтера или статиста, а душок, заполонивший комнату при его появлении – завсегдатая питейных заведений.
Мужчина очнулся первым. Он приветливо улыбнулся, потирая пальцами усы и не отводя взгляда от юной барышни, завёл разговор:
– Добрый день, – он явно оживился, не ожидая такого сюрприза и надеялся, что не останется разочарован. – Вы сегодня вместо Лили?
Кристина опомнилась. Она открыла было рот, но в ту же секунду поняла, что не знает, что сказать. Объяснять этому типу, что произошло недоразумение, что Лили вышла и сейчас придёт было как-то глупо. Да и выбеги она в коридор, её бы увидели и, возможно, полезли с вопросами, которые добавили бы сложностей маме. Потому девушка продолжала стоять истуканом с открытым ртом, пока наконец не собралась с мыслями.
– Лили скоро будет, – коротко ответила она. – Я её дальняя родственница, зашла по делу. – Внутри всё сжалось от необходимости снова врать и изворачиваться.
– Сюда небезопасно приходить
Кристина с ужасом смотрела ему в глаза, понимая, что никто, кроме матери, ей не поможет. Она пятилась от преследователя с той же скоростью, с какой он приближался к ней и с большим трудом заглушала вопль подступающей истерики. В тот момент, когда ей в спину упёрся угол комода, Кристина поняла, что отступать больше некуда. Она судорожно завела руки назад и ухватилась за деревянный край, впиваясь в него пальцами до боли.
– Пожалуйста, позвольте мне уйти. Я здесь не работаю, – почти шёпотом проговорила она, умоляюще вглядываясь в помутневшие глаза напротив.
– Я не уйду, пока не будут выполнены все мои пожелания, – он сделал ещё шаг. В тот момент, когда расстояние между мужчиной и девушкой сократилось до предела, а спина Кристины ощутила сильную боль от прижимающегося к ней ребра злосчастного комода, позади мужчины раздался бодрый голос:
– Густав, милый, ты уже пришёл? – пропела Лили, вплывая в дверь. Она прекрасно понимала, что происходит, но что бы ни случилось, не стала бы делать замечания клиенту. Здесь его слово – закон. И одному только богу известно, каких усилий зачастую стоило женщинам, работавшим в «Лотосе», добиться того, чтобы клиенты не создавали им дополнительных проблем и при этом оставались довольны обслуживанием. Лили одарила его ласковой улыбкой, переключая внимание на себя, после чего протиснулась между ним и дочерью, без лишних слов сунула ей в руки пару лаковых сапог и развернув к двери, почти вытолкала наружу со словами: «Передавай привет тётушке Агате, милая. Скажи, что я приду, когда получится проведать её.»
Кристина не успела опомниться. В следующую секунду она с небрежно наброшенной на плечо сумкой и зажатыми в руках сапогами оказалась в проходе, ведущем к кухне. Недовольный голос Густава всё ещё звучал позади неё, перемежаемый успокоительными речами Лили. Девушка на автомате проследовала уже знакомой дорогой и впервые вспомнила, как дышать, оказавшись на тёмной лестнице. Здесь, охваченная накатившими эмоциями, она опустилась на пыльную ступеньку и глухо заплакала, изливая вместе со слезами желание во что бы то ни стало изменить свою жизнь и жизнь матери.
Кристина просидела на лестнице с четверть часа. Она бы и дальше оставалась там, если бы наверху не послышался шорох. Похватав вещи, девушка, глаза которой уже привыкли к темноте, кинулась вниз и через несколько секунд оказалась на улице. Влажное от слёз лицо в тот же миг обдало дуновением вечернего ветра. Только теперь, ощутив холод, проникающий за воротник жакета, Кристина поняла, что забыла в комнате матери свитер. Сжав от досады губы, она решила, что переживёт без него – не возвращаться же. К тому же теперь у неё была какая-никакая курточка.