Удача в подарок, неприятности в комплекте
Шрифт:
До гостиной я дошла полная самых благих намерений, гордая тем, что смогла разрушить сильный страсть распаляющий приворот и досадуя, что человек, с коим я с удовольствием разделила бы свою победу, отбыл по делам служебным. Нет, право слово, до чего же непоседливы следователи, вечно дела служебные их призывают в тот самый миг, когда они так нужны дома! То ли дело мой Петенька, он всегда рядом, правда, у него несколько архаические представления, он не такой пронимающий, как Алексей Михайлович… Я споткнулась, уличив себя в столь крамольном сравнении, и досадливо принахмурилась, прикусив губку. Что это на меня нашло, я же разрушила артефакт!
Что особенно неприятно, моя решимость подарить Петечке вполне законный, а с магической точки зрения даже совершенно необходимый поцелуй стала стремительно таять при первом же взгляде на избранника. Я решительно тряхнула головой, уверенно списав происходящее на остаточные действия любовного артефакта, и так уверенно направилась к Петеньке, что он даже побледнел и несколько нервно отпрянул за спину Прохору Милорадовичу, воскликнув:
– Что с Вами, Лизонька, Вы здоровы?
Да уж, романтичнее встречи жениха с невестой и быть не может, он бы ещё новости политические мне сообщать начал или погоду обсуждать. Я сердито поджала губки, но вовремя спохватилась и расплылась в сладкой улыбке:
– Всё в порядке, я просто соскучилась.
Прохор Милорадович издал невнятный возглас, не то смешок, не то стон, а Петенька отчего-то побледнел, рванул шейный платок и промямлил, старательно отводя взгляд:
– Право слово, я не понимаю Вас, Елизавета Андреевна.
Господи, да что же тут непонятного-то, а?! В романах герои после таких слов заключают героиню в объятия и признаются ей в своих пылких чувствах, да что там книги, Алексей Михайлович тоже не стал бы миндальничать и обнял бы меня, а то и поцеловал, Петенька же… Я чуть в голос не взвыла, опять поймав себя на том, что сравниваю двух мужчин, и сравнение, в который уже раз, получается не в пользу моего жениха. Нет, это просто издевательство какое-то!
– Водички? – Петенька протянул мне стакан, глядя на меня как на снедаемую лихорадкой тяжело больную.
Боже, ну почему, почему Петенька такой недогадливый, ну не могу же я прямо попросить, чтобы он меня поцеловал, это же неприлично, право слово!
Я прикусила губку, вспоминая, как себя вели героини моих любимых книг в схожей ситуации. Так, нужно собраться, как известно, безвыходных ситуаций не бывает, я упорная и непременно добьюсь своего. Итак, начнём, пожалуй, с намёков тонких и деликатных, дабы Прохор Милорадович, коему уже давно следовало бы оставить нас с Петенькой наедине, ничего не понял. Я чуть надула губки, затрепетала ресничками и прощебетала, стараясь быть милой кокеткой, а не пустоголовой дурочкой:
– Сегодня такой день чудесный, он просто создан для прогулок!
Прохор Милорадович закашлялся, словно внезапно чахотку прихватил, а Петенька недоумённо перевёл взгляд за окно и растерянно пожал плечами:
– Никогда ранее не замечал за Вами, Лизонька, любви к прогулкам под дождём. Осмелюсь заметить, для барышни сие увлечение чрезвычайно небезопасно, ведь Вы можете промокнуть и простудиться!
– Никакая непогода не страшна, если делишь её с… - я хотела сказать любимым, но такое простое и короткое слово почему-то не пожелало слетать с моих губ, уж слишком оно интимно и сокровенно, его не бросают просто так, из прихоти или от скуки, - с достойным молодым человеком.
Прохор Милорадович опять закашлялся, всколыхнув
– Пожалуй, я пойду к себе, что-то мне недужится, - Прохор, словно услышав мои гневные мысли, благовоспитанной девице в отношении мужчины, паче того, родственника, совершенно непозволительные, поднялся и склонился в преувеличенно вежливом поклоне. – Не смею боле препятствовать вашей беседе. Пётр Игнатьевич, могу я просить Вас уделить мне пару минут Вашего бесценного внимания тет-а-тет?
Пётр хоть и удивился, но, тем не менее, согласно кивнул и вышел следом за Прохором, несколько высокопарно испросив у меня прощения за свою отлучку. Я хоть и была раздосадована, но постаралась сохранить полную беззаботность и невозмутимость, позволив себе лишь чуть капризно попросить не задерживаться слишком сильно. Едва за мужчинами закрылась дверь, как меня с пылом роя лесных ос атаковали подозрения и страхи. О чём это Прохор Милорадович с Петенькой секретничать намерен, а вдруг попросит стать секундантом на дуэли с дядюшкой Фёдором Витольдовичем? Господи, Петя же не сможет отказать, а дуэли запрещены, всех участников поединка, независимо от его исхода, пусть даже трагического, ждёт суровая кара: аресты, позор и осуждение, лишение всех званий и наград, да ещё и ссылка. За благо считается, если отправят в какой-нибудь провинциальный захудалый городишко, ещё глуше нашего, а могут ведь и в Сибирь сослать! Боже, так чего же я стою, мне их остановить надо!
Я метнулась к двери, чуть приоткрыла её и припала ухом к образовавшейся щёлочке. Да, знаю, подслушивать некрасиво и неблагородно, но должна же я знать, что происходит, между прочим, меня это тоже касается!
– Так о чём Вы хотели со мной поговорить, Прохор Милорадович? – в голосе Петеньки скользнуло тщательно сдерживаемое раздражение. – Осмелюсь заметить, меня ждёт Елизавета Андреевна.
Прохор кашлянул, судя по скрипу половиц, прошёлся взад и вперёд, очевидно, подбирая обороты поделикатнее, так их и не нашёл, он вообще несколько косноязычен, словами жонглировать не приучен, да так и бухнул:
– Поцелуя Елизавета Андреевна Вашего ждёт.
Я чуть с размаху на пол не села, рот ладошкой зажала, чтобы вскриком возмущённо-стыдливым себя не выдать. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Я-то себя мнила великим конспиратором, мастером тонких намёков, а Прохор все мои уловки с одного взгляда разгадал и Петеньке недогадливому объяснил. Добро, на посмешище не выставил, хотя об этом рано говорить, ещё не вечер, как бы Прошенька сей забавной историйкой барышень на вечернем балу тешить не стал. Господи, срам-то какой!
– Прохор Милорадович, Ваша шутка отдаёт дурным вкусом, - процедил Петенька ледяным тоном, коего я от него никогда ранее не слышала.
Прохор сдавленно фыркнул, опять замаршировал по комнате, словно волк в неволе:
– Да ради всех святых, как можно быть таким слепым в отношении собственной невесты! Елизавета Андреевна едва ли не прямо просит Вас о поцелуе, а Вы этого не замечаете. Или только вид делаете, что ничего не понимаете, таким образом страсть в девице распаляя? Коли так, то снимаю пред Вами шляпу, невестушка-то Ваша уж больно часто на столичного следователя заглядываться стала, как бы…