Удар блокируют ударом
Шрифт:
Полежав на тенистом бережку в мягкой, стелющейся траве, Роман сполоснул лицо, смывая с него дикое, лесное выражение, привел себя в некоторое подобие приличного вида и двинулся вдоль озера к тому месту, где плескались утки с утятами.
Из зарослей показываться не спешил. Сперва надо узнать, что за деревня и кто в ней живет. А то еще нарвется на мотоциклистов в немецких касках и со «шмайссерами» на груди. После всего происшедшего он бы этому не удивился.
Добравшись до пологого бережка, откуда утки и спускались в воду, Роман увидел на некотором
Залитый солнцем, изумрудный луг был огорожен оградой в три жерди, но это была ограда для скота, для человека же она препятствия не представляла.
На одной половине луга трава была скошена, и стояли маленькие аккуратные стожки. Зрелище было из разряда средневековой буколики, не хватало только двух кудрявых влюбленных, копошащихся в одном из стожков.
На другой стороне паслись две черно-белые коровы и теленок. Поблизости от них ходил стреноженный конь. Какого-нибудь старичка-пастуха Роман не разглядел. Вместо него был рыжий лохматый пес, лежавший в теньке и изредка поднимающий бдительную морду.
Пасущийся скот Романа не интересовал, поэтому он начал подбираться к хутору с другой стороны. Хоронясь за невысокими кустами, он высматривал хозяина или хозяйку, чтобы до того, как раскрыть свое инкогнито, составить хотя бы приблизительное мнение о том, кто здесь живет.
Подкравшись ближе и заглянув за угол дома, Роман увидел первого жителя. Или, вернее сказать, жительницу. Молодая, судя по движениям и стати, женщина колола дрова, привычно тюкая топором по круглым чуркам. Получалось у нее здорово, чурки распадались на части с первого же удара. Солнце играло на острие топора, кидая ослепительные блики.
Роман последил-последил за работницей и вдруг понял, что мужчины-то поблизости нет. То есть если это хозяйка хутора, то живет одна, без хозяина. Ибо колоть дрова – совсем не женское дело. И даже распоследнее женское дело. Потому как мужик, какой он ни будь, хоть однорукий, хоть одноногий, дров наколет всегда, на это его мужских сил хватит.
А стало быть, можно смело выходить и заводить разговор. Поскольку с женщиной, даже умеющей колоть дрова не хуже мужчины, Роман надеялся найти общий язык без труда. Одежонка, правда, не ахти, и не брит который день, ну да для этих мест сойдет. Главное, как учил душевед Карнеги, широкая улыбка и желание понять собеседника. А все остальное приложится.
Он выпрямился и смело вышел из-за угла.
– Добрый день, хозяйка!
Женщина быстро повернулась, но вопреки ожиданию при виде симпатичного незнакомца топор не опустила, а, наоборот, приподняла его весьма недвусмысленно.
– Стой! – зычно крикнула она.
Эхо взлетело над лугом и оглушительно толкнулось в холмы.
Роман, чуть не присев от этого пушечного залпа, замер на месте.
– Стою… Да вы не волнуйтесь, я вас не обижу.
Он вдруг подумал, что сейчас
– А ну, мовчы! – приказала кольщица дров, но, правда, уже без первоначальной голосовой мощи.
Была она могучего телосложения, с крутыми плечами, грандиозной грудью и бедрами, как у рубенсовских моделей. Но голова была небольшой, мило закутанной от солнца в белый платочек, ноги и руки почти детских размеров, а свежесть и опрятность простой, легкой деревенской одежды радовали глаз.
– Молчу, молчу, – поспешно сказал Роман.
– Ты один?
– Вы ж приказали молчать, – улыбнулся одной из своих казан?овских улыбочек Роман.
– Один, спрашую?!
Топор опасно шевельнулся.
– Один.
Женщина подозрительно осматривалась, словно ожидая, что сейчас из-за всех углов на нее повалит толпа небритых незнакомцев.
Роман понял, что она боится его еще больше, чем он – ее. А стало быть, она действительно живет здесь одна.
– Чого тэбе тут надо?
– Заблудился, – воспользовался Роман одной из самых подходящих отговорок для подобного случая.
Послышался громкий топот. Роман подумал, что это скачет лошадь, но через несколько секунд стало ясно, что он ошибается. С луга неслась овчарка, огромная, как теленок, и ее вид не предвещал ничего хорошего для нежданного гостя.
– Ой, – сказал Роман.
Он чуть повернулся и стал так, чтобы успеть выхватить «вальтер» из-за пояса. Потому как если этот волкодав кинется на него, то вмиг лишит какой-нибудь части тела.
– Лыско, ко мне! – приказала хозяйка.
Пес, рыча, как лев, замедлил скок и нехотя остановился, озадаченно поглядывая то на хозяйку, то на невесть откуда взявшего незнакомца. В глазах пса стояла вина: просмотрел злоумышленника.
– Кажешь, заблудився? – изучая Романа пытливым оком, спросила женщина.
– Ну да…
Роман снял кепку и пригладил волосы.
Пес сейчас же зарычал, но хозяйке поведение незнакомца чем-то понравилось.
– Так ты один?
– Совершенно один.
– Русский?
– Русский, хозяюшка.
– А чого заблудився?
– Да пошли с друзьями в поход. В польские Карпаты. Ну, я увлекся, ушел в лес – и отбился. Двое суток бродил, никого не видел. Спасибо, на вас вот вышел.
– Тю, та тут же не Польша! Тут Украина.
– Да что вы говорите? – огорчился Роман. – А как же мне быть теперь?
Он как бы невзначай опустился на завалинку, потер ладонью лоб. Пес снова зарычал, однако вызвал лишь недовольство хозяйки.
– Лыско, иди, гляди коров, – приказала она, махнув рукой. – Ну, геть!
Лыско, так ничего и не поняв, опустил голову и потрусил к своему маленькому стаду.
Изгнание Лыско было незамедлительно записано Романом себе в актив. Но для полного правдоподобия надо было доиграть как положено, поэтому, изображая усталость и растерянность, он жалобно посмотрел на хозяйку.