Удар из Зазеркалья
Шрифт:
— Но дочь Креона не была любительницей детективов, — сказала Гизела. — У этого рисунка приятный привкус символизма. Любой человек, верящий, как и Медея, в магию, сделал бы то же самое.
— Ну а что вы скажете о красках? — упрямо гнула свое Алиса. — Мне они кажутся скорее персидскими, чем греческими.
— Но ведь персы и греки оказывали влияние друг на друга, — возразила Фостина. — Занимаясь подготовительной работой, я наткнулась на интересные сведения. Когда начинаешь что-то искать, рыться в материале, обязательно обнаруживаешь уйму побочной информации, не имеющей никакого отношения к тому, что ты пытаешься отыскать. Вот вы, например, знали, что сибариты направляли
— Мои поздравления, Фостина! Видать, вы неплохо все проштудировали. — Теперь все ясно видели, что Алиса получает от всего происходящего большое удовольствие. — В следующий раз я отправлюсь на теннисный корт в чем мать родила. И если мне миссис Лайтфут скажет что-то поперек, я заявлю ей с самым невинным видом: «Идея принадлежит Фостине Крайль. Она утверждает, что греки бегали по корту обнаженными, а мне просто необходимо пройти через такой опыт».
— Я вас к этому не принуждала! — закричала Фостина, чуть не плача. — Алиса, пожалуйста, не делайте этого!
— Наверняка сделаю. — В глазах Алисы вспыхивали злобные огоньки.
— Вы, Алиса, конечно, так не поступите, — вмешалась в спор Гизела. — А ты, Фостина, не давай себя так легко дурачить!
— Конечно, она шутит, я понимаю, — сказала Фостина. Она сильно побледнела, и на лице у нее появилось серьезное, озабоченное выражение. Ну если все вопросы решены, то я оставляю вам эскизы и забираю только Медею, чтобы успеть заменить ей митру до отъезда.
Когда за Фостиной закрылась дверь, в комнате наступила короткая тишина. Затем Алиса с вызовом бросила:
— Не смотрите укоризненно на меня. Я не выношу таких людей, как она. Их нужно постоянно донимать.
— Вы в этом уверены? Вы очень грубы, Алиса. И это совсем ни к чему, тем более что она сегодня уезжает.
— Вы слишком мягкий человек, Гизела. — Резким движением раздавив окурок, Алиса встала. — Нужно научить Фостину наносить ответные удары.
— Избивая ее своей дубинкой до полного бесчувствия? Именно так вы поступили в психологическом смысле.
Алиса задержалась в дверях. Никогда еще на ее прекрасном лице Гизеле не приходилось замечать столько злобы. Это уже просто неприлично. Алиса хотела, вероятно, что-то сказать на прощанье, но лишь злобно прошипела:
— Черт вас всех возьми!
Она вышла, не произнеся больше ни слова…
Дав свой последний урок в этот день, Гизела отправилась на прогулку по территории школы, полагая, что физические упражнения, быстрая ходьба очистят ее психику от призраков, проникающих туда из области подсознательного.
Это был один из тех обманчивых осенних дней, когда прозрачный солнечный свет кажется ласковым и теплым, а вы все равно не можете согреться. Она прошла по тропинке, вьющейся через лесок, и приблизилась к ручейку, который служил границей владений Бреретона. По пути домой она выбрала другую дорожку и вышла из чащи на открытую полянку, которая шла под уклон, от ручейка до дома. На открытом пространстве она вдруг увидела чью-то фигуру, сидевшую за мольбертом, и на мгновение остановилась. Это была Фостина.
На ней, как всегда, было ее наглухо застегнутое пальто голубого цвета, но на этот раз она была без шляпки. Строгие лучи послеполуденного солнца золотили нимб из легких волос над ее головой, что придавало всему лицу какой-то необычный блеск. Повернувшись спиной к дому, она рисовала пейзаж, открывавшийся с полянки, —
Фостина все еще рисовала пейзаж. Ее рука с зажатой кистью искусно, выверенно двигалась по полотну. Но вдруг она утратила живость. Неожиданно каждое ее движение стало вялым и тяжелым, замедленным, словно кадры, снятые рапидом.
В этот тихий, мертвый полдень, казалось, остановилось само время — оно стало похоже на часы, которые нужно завести снова. Вселенная не взорвалась, как взрываются в наши дни физики, она тихо умирала от собственного истощения… Затем вдруг подул легкий бриз и зашелестел ветками над головой, которые задвигались в привычном ритме. Только движения Фостины Крайль становились все более сонными, и казалось, вот-вот кисть выпадет из ее безжизненных пальцев. В этом угасании импульса жизни было что-то чудовищное. В эту минуту она была похожа на останавливающуюся машину, которая вдруг направила всю свою мощь на какую-то иную цель…
Гизела не могла вспомнить, сколько она там простояла. Она очнулась от крика, который мгновенно заставил позабыть ее обо всем на свете. Он доносился из открытого окна за спиной Фостины. Гизела подбежала к нему, затем быстрыми шагами вошла в библиотеку. Там стояла полная тишина. Не было ни души. Лишь слегка от ветра покачивались и шуршали шторы. Внутри дома было темно, так как мрачные подступающие тени поглощали золотистые отблески позднего солнца. Одна дверь, выходящая в холл, была закрыта, а другая — лишь чуть приоткрыта. Через эту щель доносились истошные вопли вместе с рыданиями: «О Бет, успокойся! Умоляю тебя! Что же мне делать?»
Гизела быстро пробежала через коридор в маленькую комнату, на стенах которой висели картины. Шторы в ней яростно развевались и хлопали, так как дверь в холл была широко растворена, и между дверью и окнами гуляли сквозняки.
Мэг Вайнинг корчилась на полу. Ее личико, обычно розоватое и хорошенькое, теперь казалось почти уродливым. Оно сильно побледнело, а мышцы его напряглись. Рядом с ней на полу лежала Бет Чейз, вся обмякшая, безжизненная. Вероятно, она была без сознания. Веснушки ее утратили всю свою потешность. На ее мертвенно-бледном лице они выделялись, словно темные капли чернил.
Гизела, быстро опустившись на колени, начала растирать ей руки. Потом попыталась нащупать пульс, но он был слабеньким, едва ощущался.
— Это — шок! — ее уверенный ровный голос успокоил Мэг, и та прекратила завывания. — Беги к экономке. Пусть принесет одеяла и бутылку с горячей водой!
— Что здесь случилось?
Это была Фостина. Голос ее дрожал. Она стояла по ту сторону открытого французского окна, и в глазах ее было сильное удивление. В руках она держала мокрую кисть. За ее спиной просматривался все тот же пейзаж — покатая лужайка, выходящая к ручейку, а за ним холм, устремившийся к небу. Она сделала шаг вперед, чтобы войти в комнату.