Удар шаровой молнии
Шрифт:
Это ловушка.
– Завтра мы угодим в ловушку, – неожиданно вырвалось у нее.
– Тебе вредно пить много рома, – засмеялся Иван.
– Почему ты так уверен?
– Потому что Борзой вылетел из Екатеринбурга с тремя людьми. У него остался всего один охранник. Есть вопросы?
– Ты же не знаешь, у кого он здесь живет! Может, этот «кто-то» обеспечит его взводом автоматчиков!
– Э-э! – погрозил он ей пальцем. – Начинаешь мандражировать и становишься сверхподозрительной. Все правильно. Так вот, я проверял. На даче больше никого нет. Есть вопросы?
– Опиши
– Старенький такой, трехэтажный, кирпичный, на фасаде мозаика…
– Мозаика? Какая мозаика?
– Знаешь, милая, меня такие вещи мало интересуют!
– Засыпаются обычно на мелочах! И вообще, я завтра никуда не еду! Мне не нравится твой план.
– Послезавтра может быть поздно, – погрозил пальцем Иван. – Он вернется в Катю…
– Пусть катится ко всем чертям!
– Снова-здорово, – вздохнул Мадьяр. – Далась тебе эта мозаика! – Он почесал затылок и вдруг что-то вспомнил:
– Морская тема… русалки… рыбки… водоросли… и прочая мура.
– Дом с мозаикой, – размышляла вслух Аида. –Дом в стиле «модерн».
Начало века. Правда, «новые русские» любят сейчас строить в этом стиле.
– Да я же тебе говорю – дом старый. От него за версту несет плесенью!
– Ты представляешь, сколько стоит такой дом? И кому он может принадлежать?
– Аидка, прекрати! Все это лирика, бабьи домыслы и обыкновенный мандраж.
Разговор пришлось в спешном порядке прекратить, потому что к ним подсела Вера. Она поставила на стол бутылку питерского «Бержерака» и объявила:
– Коньяк за счет заведения!
– Браво, Верка! – захлопала в ладоши Аида. – Между прочим, отличный коньяк! – сказала она по-венгерски и почему-то подмигнула Шандору.
Барменша как-то призналась Аиде, что ей больше нравятся брюнеты восточного типа, даже армяне и турки, но судьба постоянно подсовывает блондинов с нордическим характером. Она сразу сориентировалась, что между Иваном и Аидой существуют некоторые отношения, а значит, снова блондин. «Се ля ви», как говорят русские, подражая французам. И Вера стала напропалую кокетничать с белобрысым, бородатым венгром. В свою очередь, Шандор, распаленный красавицами-стриптизершами, не только позволил себя обольстить, но и сам выказал недюжинный темперамент, растратив весь свой запас комплиментов на русских девушек вообще и на одну «очень привлекательный» в частности. Заминка произошла, когда Вера захотела узнать род деятельности Шандора. И тут ему на помощь пришел Иван.
– Он мой компаньон по бизнесу. Аиду же он несколько часов назад уверял, что Шандор не имеет никакого отношения к его бизнесу. «Просто друг детства, случайно встреченный во Львове и ставший моим (в этом месте он сделал „ паузу, как ей показалось, довольно тягостную и даже чуть ли не скорбную) телохранителем…» – Они торгуют вином, – подыграла Аида и, подмигнув на этот раз Вере, добавила:
– И возьмут нас с тобой в дело, если мы окажемся паиньками!
– Ну, зачем же паиньками? – театрально возмутился Мадьяр. – Мы любим своенравных, строптивых, капризных! Если мужчина не чувствует сопротивления со стороны женщины, он быстро теряет к ней интерес.
– Не слушай
– Как с вами хорошо! – В глазах у Веры стояли слезы. Она видела, с каким обожанием смотрел на нее Шандор. Так на нее еще никогда не смотрели. – Жаль, что мы скоро закрываемся.
– Я вас подождать, – прошептал влюбленный венгр.
– Готов! – подытожил Иван. – Вы, Вера, побили все рекорды шандоровской влюбленности. Обычно он долго думает. Придется мне заночевать у тебя, подруга, – обратился он к Аиде.
– Нет проблем, – откликнулась та, и теперь была очередь Веры заливаться краской.
– А вы где остановились? – осторожно поинтересовалась девушка.
– Тут совсем близко. Гостиница «Русь».
– Представляешь? – опять подыграла Аида. – Тебе не надо будет завтра вставать в шесть утра на а электричку и переться из своего Тихвина. Ты завтра в первую?
– В первую. – Вере было как-то неловко. С одной стороны, ее завораживало ночное приключение с иностранцем, с другой – хотелось какой-то тайны, а не открытого обсуждения за столом и уточнения формальностей, а с третьей – душу смущал непонятный страх, предчувствие чего-то рокового, неизбежного.
– Значит, завтра вечером ты свободна? Отлично! Мы могли бы неплохо провести вечер на даче у одного моего знакомого! Шашлыки и танцы гарантирую!
Иван, хоть и был уже в порядочном подпитии, бросил на Аиду искрометный взгляд. Шандор ничего не понял, а Вера пробормотала:
– Я еще не знаю… Надо бы предупредить маму.
– Маму? – удивилась Аида. – Тебе сколько лет, подруга? Ты до сих пор отчитываешься перед родителями?
– Почему обязательно отчитываюсь? – возмутилась Вера. – Просто предупреждаю, чтобы не волновалась.
– Умничка! – поддержал ее Мадьяр. – Наши мамы не должны за нас переживать. Давайте выпьем за мам и пойдем по домам! Иногда и стихами могу!
Бутылка «Бержерака» опустела, завсегдатаи «Коко Банго» поплелись к выходу, помост для стриптиза казался мертвым без разгоряченных тел, зато у посудомойки началась жаркая пора.
– Как это понимать? – набросился на Аиду Иван, когда они вышли из кафе. – «Шашлыки и танцы гарантирую!» Ты сдурела? Ты что, едешь к Борзому развлекаться? – Отстань! Мне твой план не нравится!
– Тогда расскажи, что ты задумала. На Фурштадтской горели фонари. С наступлением ночи поднялся прохладный ветерок. Они сели на скамью под фонарем и закурили.
– Мой план мало чем отличается от твоего, – начала она. – Только вместо меня с Шандором поедет Вера. Ведь Борзой не знает, как я выгляжу, верно? Он меня никогда не видел и фотокарточки моей у него быть не может, потому что в последний раз я фотографировалась в шестнадцать лет на паспорт. Мы с тобой поедем следом на плохоньком «Москвиче». Естественно, отстанем и даже, возможно, застрянем. Я должна опоздать минут на пятнадцать-двадцать. Что в это время происходит на даче?