Удар змеи
Шрифт:
– Не бойся, Андрей, - утешил его Зверев.
– На царские приемы без шубы все равно никто не приходит. Не замерзнут.
– Ой, глянь, красота-то какая! Точь-в-точь, как у нас в Луках!
– Только теперь младший Мошкарин заметил многошатровый Благовещенский собор.
– Вот только в Луках Великих он деревянный, а здесь каменный.
– Да не может быть такого!
– не поверил мальчишка.
– Как же он стоит-то тогда? Ладно стены, их из камня и я в детстве на глине строил. А крышу-то, крышу как из камня сделаешь? Рухнет она, княже!
Немногие холопы и бояре, что перемещались по кремлю по своим делам, стали останавливаться, поворачиваться в одну сторону и склоняться
– Ба, кого мы видим! Князь Андрей Васильевич! Какими судьбами?
Андрей скользнул взглядом по свите, боярина Кошкина среди придворных не заметил. Значит, царь о его беде мог и не знать. Мало ли, не добился побратим вчера приема?
– Беда у меня, государь, - склонил он голову.
– Она же и радость. Сказывали, отец мой в порубежье прошлым годом сгинул. Ан ныне слухи дошли, что жив он, однако же в полоне крымском томится. Дозволь к татарам отлучиться, батюшку из плена выкупить?
– Да, тут без моей вины не обошлось, - покаялся Иоанн, подступая ближе.
– Ныне о выкупе полона с Девлетом не уговорились. Сам ведаешь, споры у нас извечные с ляхами. Так я ныне посольство в Крым отправлял, договор предлагал хану союзный, вместе на Польшу ратью пойти. Однако же Девлет-Гирей ни на союз не согласился рядную грамоту подписать, ни даже на перемирие краткое, дабы о рубежах южных хоть пару лет не тревожиться. Сиречь, княже, сам понимаешь, воевать придется с крымским ханом. На том послы мои с крымчаками разлаялись и без уговора ко мне возвернулись. Даже о выкупе полона урядиться не смогли. Вот печаль какая… - Царь покачал головой, перекрестился, глубоко вздохнул. И вдруг решительно вскинул подбородок: - Вижу я перст Божий в сей нашей встрече. Тебе надобно батюшку выкупить, боярина Лисьина, мне же за всех людей ратных отвечать обычаем завещано. Посему поручаю тебе, князь Андрей Васильевич, ныне же в Крым, в империю Османскую отправиться и о выкупе полона русского там хлопотать. Боярин Висковатый тебе охранную грамоту даст и товар дорогой, дабы расходы искупить. Сегодня же велю к тебе на подворье привести… - Государь оглянулся на свиту: - Слышишь меня, Иван Михайлович?
– Будет исполнено, государь, - с готовностью поклонился дьяк Посольского приказа.
– К тебе же еще одно поручение у меня будет, поручение тайное, - понизил голос правитель всея Руси.
– К Рождеству я мыслю в поход на Крым отправиться. До того времени поручаю тебе с полоном возвернуться, а до того проведать в Крыму, каковые дороги там прохожи, а какие голодны, где крепости татарские стоят и как укреплены, с каких сторон подступиться к ним удобнее. Как вернешься - проводником моим станешь в Крымском походе. Смотри, не ленись, дороги проверь со всем тщанием! Понял нужду и поручение мое, княже?
Зверев слегка ошалел от подобной непосредственности - давать секретное поручение на глазах полутора десятков свидетелей! Однако перечить не стал, послушно склонив голову:
– Благодарю за доверие, государь.
– Ступай, сбирайся. Князь Иван Михайлович ныне же тебе все потребное доставит. С Богом!
– Иоанн Васильевич широко перекрестил князя Сакульского, прошел мимо и стал подниматься по ступеням.
– Кто это был, княже?
– шепотом поинтересовался мальчишка.
– Ты чего,
– растрепал мальчугану волосы Зверев.
– Я же обещал показать тебе царя? Так это он и был!
– Правда?!
– округлились глаза паренька.
– А по виду совсем как… как… Как ты!
– А ты думал, царя для Руси из перламутра на небесах вытачивают? Государь тоже человек… Причем мы с ним в один год родились, и оба род свой от князя Гостомысла ведем. Почему бы нам похожими и не быть? Надевай шапку, простудишься. Поехали домой.
Андрей был уверен, что раньше заката дьяк Посольского приказа никого к нему с обещанным товаром и подорожной грамотой не пришлет. Однако еще до обеда в ворота подворья постучал не кто иной, как князь Иван Михайлович Висковатый собственной персоной!
Зверев в это самое время новеньким колуном разваливал возле навеса крупные березовые чурбаки на аккуратные белоснежные поленья, одетый лишь в валенки и шаровары. Гость, толкнув калитку, скользнул по нему ленивым взглядом, но не узнал - а может, не захотел узнавать - и громко окликнул:
– Есть кто на дворе, христиане?! Хозяин дома? Ну-ка, отворяйте, товар для князя Сакульского прибыл!
– Полель, открой!
– Вогнав колун в чурбак, Андрей быстро взбежал по ступеням крыльца, громко позвал: - Варя, ты где?! Одевайся быстрее в чистое, корец со сбитнем гостю приготовь!
Через полминуты он влетел к себе в спальню, наскоро отерся вчерашней рубахой, просунул руки в рукава свежей, одернул подол, накинул сверху безрукавную ферязь с золотым шитьем спереди, быстро, через один, застегнул крючки, опоясался широким ремнем с золотыми накладками, поднял со спинки кресла тяжелую парадную шубу, переложил себе на плечи и степенно пошел вниз, опираясь на резной посох. В неподъемном княжеском одеянии иначе ходить было невозможно - одна шуба весила как два юшмана! Но хоть как-то облегчить ее было невозможно. Снять оправленные в золото самоцветы, крупные пуговицы и драгоценные накладки, уменьшить число мехов, избавиться от лишнего, совершенно ненужного сукна - и сразу слухи поползут: обеднел, мол, князь Сакульский, даже на одежу серебра не хватает. Позо-ор!
По поскрипывающим ступеням, простукивая каждую посохом, Андрей спустился вниз и обнаружил там распаренную простоволосую приказчицу в одном только исподнем полотняном платье, вдобавок еще и влажном.
– Звал, княже?
– поинтересовалась она, отирая руки подолом.
– У меня там холопы белье выжимают, приглядеть бы надобно. Слабую ткань сии бугаи и порвать могут.
– Одеться! Бегом!!!
– округлил глаза Зверев.
– Бегом! И корец для гостя мне немедля!
– А-а… - растерялась женщина.
– Боярин Висковатый уж четверть часа на дворе!
– зарычал Андрей.
– Быстро!!!
– Ой, мамочки!
– охнула Варя и метнулась вдоль коридора.
Князь же вышел в прихожую, приоткрыл входную дверь. Дьяк Посольского приказа стоял, опершись на посох, возле саней и следил, как холопы снимают с задка крупный, окованный железными уголками сундук. Наконец холопы управились, подняли ящик с двух сторон, понесли к крыльцу. Дьяк, пригладив окладистую бороду, двинулся вперед.
– Вот, проклятие!
– выругался себе под нос Андрей, но выбора не было. Не дать гостю испить с дороги - невежливо. Не выйти встретить гостя - это уже оскорбление. Он вздохнул и толкнул дверь. Шагнул за порог и остановился. Спускаться навстречу полагалось только к дорогому и желанному гостю или к старшему по родовитости. Дьяк же боярин Висковатый был безродным самодовольным выскочкой и князю Сакульскому ни капли не нравился. Впрочем, и Иван Михайлович расположения к Звереву никогда не выказывал. Скорее, наоборот.