Удерживающий Апокалипсис

Глебов Андрей Германович

О каких перспективах говорил Семён, Егорова поняла и была не против. Но в отношении Дерюгина в Надиной голове что-то не сходилось.

Американский олигарх, наверняка миллионер, путешествующий по миру. Нет, не путешествующий, разъезжающий по важным и непонятным делам. Один слуга – провинциал из русской глубинки. Второй – китаец. Третий вообще непонятно кто. Тоже наверняка тот ещё фрукт.

Егорова была убеждена, что журналиста ведёт по следу нимфа, покровительница журналистики. У всех пишущих с ней свои

отношения, но мало кто осознаёт, что покровительница вьётся над их головой и натаскивает на потрясающий материал.

С нимфой, её Егорова называла про себя Марусей, у Нади были тёплые отношения. Чувство, что невидимая подружка приготовила очередной подарок, не проходило. Так что за перспективы выпить стоило.

Когда Надя и Семён спустились с борта плавучего ресторана на тёплый асфальт набережной, было уже темно. За поворотом реки догорали остатки вечерней зари. В парке культуры и отдыха «Красная Пресня» чернели деревья. Несколько окон в «Экспоцентре» светилось: народ и ночью зарабатывал деньги. Вызванное Семёном такси уже стояло у тротуара.

– Ты где живёшь? – спросил он.

– На Преображенке. Большую Черкизовскую знаешь?

– Найдём.

Семён открыл дверь, усадил Егорову на заднее сиденье и сел рядом.

– На Большую Черкизовскую, – сказал он водителю.

Двигатель тихо заурчал.

– Князя своего предупредишь, что не приедешь?

– Он в курсе.

– Как?

– Я же говорил, он умнейший человек, – улыбнулся Семён, обнимая Егорову.

Ночная Москва сияла гирляндами лампочек на мостах и вереницами красных огоньков машин на дорогах. На «Авторадио» крутили песни Юрия Антонова.

– Квартирка у меня маленькая, но уютная, – оправдывалась Надя, ведя Семёна на третий этаж.

– Лишь бы тебе нравилась.

Егорова включила в прихожей свет и положила сумку под зеркало. Щёлкнул дверной замок, она повернулась к Семёну. Его бородатое лицо оказалось совсем близко. Сильная рука скользнула по её талии, другая пробралась под бретельку топика.

– Прекрасный был вечер, – проговорила Надя.

– Он только начинается! – шепнул Семён.

Глава 7

Брыков корпел над черновиками статей. В Москве каждый день что-то происходит. Иногда Вячеслав Андреевич думал, что и после конца света новости не прекратятся. С одной стороны, это радовало, с другой – настраивало на философский лад: как ни работай, а никогда эту кучу не разгребёшь.

– Что скажешь, Егорова? – Брыков оторвался от работы.

– Вот, – Надя протянула начальнику два листа со статьёй.

– Посмотрим, посмотрим, – Брыков послюнявил палец и перелистнул страницу. – Ты что мне принесла, дорогуша? – он поднял на Егорову глаза. – Это профессионализм?

Слава начал читать вслух:

– «В

рамках проведения конкурса "Мой двор, мой подъезд", организованного властями города, прошли состязания служителей чистоты за звание лучшего по профессии. Победу одержала дворник Северо-Восточного округа Степаненко Любовь Юрьевна. Тридцать лет, которые она проработала в местном РЭУ…».

Это не информационное сообщение, а бравурная совдеповская речёвка, – потряс листами Брыков. – Наверняка в конце есть фраза о награде, которая, наконец, нашла свою героиню. Или я ошибся?

Надя осталась равнодушна к выговору и только водила покрасневшими глазами.

– Когда ты это писала? – спросил Брыков.

– Ночью.

– Тебе днём времени мало? Надеюсь, понимаешь, что эта писанина не пойдёт в номер?

– Да тьфу на эту писанину!– разозлилась Егорова. – Вчера вечером я встречалась с Дерюгиным. Помнишь, постоялец из гостиницы «Москва»? Ну, тот, который в карете?

– И что? – заинтересовался Слава, тотчас забыв о великом событии в жизни московских дворников. – Информируй.

Когда Славик занял кресло редактора отдела, в его речи стали проскальзывать канцеляризмы.

– Дерюгин – князь из эмигрантских кругов Соединённых Штатов. Миллионер, – начала докладывать Егорова. – Приехал со слугами. Со второго раза удалось поговорить с горничной. По её словам, поселился в гостиничном «люксе» без мебели. Но мебель в номере появилась позже.

– Постой, какая мебель? – потряс головой Брыков. – Ничего не понимаю.

– Что непонятного? – моргнула усталыми глазами Надя. – Номер стоял пустой. Вольдемар Евпсихиевич заселился, и на следующий день в пятьсот семнадцатом появились кожаные диваны, кресла, телевизор, видео.

– Это кто же играет в бюро добрых услуг? – ухмыльнулся Вячеслав Андреевич.

– А никто, – равнодушно констатировала Егорова. – Горничная и дежурная по этажу клянутся, что мебель и всё прочее никто не вносил.

– Что? – глаза Брыкова удивлённо расширились.

– Когда горничная поинтересовалась, откуда это взялось, Дерюгин ответил, что его фирма устроила ему обстановку.

– Может, ты путаешь? – осторожно предположил Вячеслав Андреевич.

– Ничего я не путаю, – возмутилась Надя. – Что я, совсем без головы?

– Но так не бывает, – Брыков деликатно пожал плечами. – Надеюсь, ты это понимаешь?

– Почему не бывает? – Егорова подняла невыспавшееся лицо.

– Но как…

– Телепортация.

Слава поскрёб щетину на подбородке.

– Сомневаешься? – догадалась Егорова. – Тогда предложи другое объяснение.

– Как ты познакомилась с Дерюгиным? – переключился на другую тему Брыков. – Как его? Вольдемар Евпсихиевич?

Брыков сделал пометку в настольном календаре.

– Нас познакомил его шофёр.