Удивительные истории нашего времени и древности

Автор неизвестен

Старик сказал ему, откуда он, как его зовут, и рассказал о том, что в годы военных бедствий он бежал сюда, что, будучи в безвыходном положении, отдал тринадцатилетнего сына на воспитание в семью Чжу и что с тех пор прошло уже более восьми лет, а он по дряхлости и болезненности своей все никак не мог отлучиться из монастыря, чтобы навести справки о сыне. Тут Цинь Чжун заключил его в объятия и громко зарыдал.

— Я, я и есть Цинь Чжун! — воскликнул он. — Я жил у Чжу Шилао и занимался торговлей маслом вразнос, и, именно для того чтобы разыскать вас, я написал на бочонках эти иероглифы. И вот где мы встретились! Вот уж действительно самим небом ниспосланная благодать!

И встрече отца с сыном после их восьмилетней разлуки изумлялись все монахи.

Цинь Чжун остался ночевать в монастыре, и ночь, которую

он провел с отцом, прошла в рассказах и расспросах.

На следующий день, переодевшись и приведя себя в порядок, Цинь Чжун отправился в монастыри Средний Тяньчжу и Нижний Тяньчжу. В *молитвенных обращениях, предназначенных для сжигания в этих монастырях, Цинь Чжун принял свою прежнюю фамилию. Совершив поклонение и воскурив свечи, он вернулся в Верхний Тяньчжу. Тут Цинь Чжун стал настоятельно упрашивать отца, чтобы тот оставил монастырь и поселился с ними, где жил бы спокойно, на полном попечении домашних.

Но старый Цинь много лет уже прожил в монастыре, вел монашеский образ жизни, соблюдал посты и строгое воздержание и потому не пожелал пойти с сыном.

— Но ведь восемь лет вы не видели заботы о себе с моей стороны, — уговаривал его Цинь Чжун, — к тому же я недавно женился, и нужно же невестке предстать перед вами.

С последним доводом старик Цинь никак не мог не согласиться.

На обратном пути Цинь Чжун следовал пешком за паланкином, который уступил отцу. Дома, одев отца в новое, красивое платье и усадив его посередине зала, Цинь Чжун вместе с Мэйнян преклонили перед ним колена. Явились с приветствиями и Синь Шань с женою.

В этот день было устроено роскошное угощение, но старик Цинь не пожелал нарушить пост и не прикоснулся ни к вину, ни к скоромному.

На следующий день приходили с поздравлениями соседи и знакомые. Во-первых, поздравляли с недавней свадьбой, во-вторых, по поводу полного воссоединения семьи молодой, в-третьих, по поводу встречи отца с сыном и, в-четвертых, с возвращением в род, с тем, что молодой господин Цинь стал снова носить свою прежнюю фамилию, то есть сразу с четырьмя торжественными событиями. И опять пировали подряд несколько дней.

Старый Цинь не хотел оставаться дома и все думал о привычной для него тишине и покое монастыря. Цинь Чжун не смел перечить воле родителя и переслал в монастырь двести ланов, с тем чтобы отцу построили отдельную келью, и затем проводил его туда. Из месяца в месяц он посылал отцу все необходимое и каждые десять дней лично справлялся о его здоровье. Раз в три месяца Цинь Чжун навещал отца вместе со своей женой.

Старик Цинь прожил более восьмидесяти лет и спокойно отошел в мир иной. Его похоронили, как он и наказывал, на той самой горе, где стоял монастырь. Что касается Цинь Чжуна и его жены Мэйнян, то они прожили вместе до самой старости. Было у них два сына, оба учились и стали впоследствии известными учеными.

И поныне на языке того мира, где можно найти любовные утехи, «молодой господин Цинь» или «продавец масла», — это лестное выражение, говорящее об умении человека быть обходительным и милым, чутким и предупредительным.

Существуют и стихи, подтверждающие это:

Явилась весна. Свежи и ярки повсюду цветы. Спешат мотыльки, пчелы одна за другою спешат отведать сладкие соки весны. Мне, право, смешно. Как сдержать мне улыбку свою? Блестящих — толпа! Но при всем их уменье сердца привлекать не смогли превзойти продавца!

Лу

Нань, любитель поэзии и вина, не посчитался с уездным начальником

На берегу восточном *Вэй, там, где хребет Фуцю высокий, Где к небу тянется бамбук, живет ученый вдохновенный. Блестящий стиль его поэм и *Цзя и *Дуна изумил бы, А имя славится его, как *Лю и *Цао славны были. Осенним днем гуляет он средь синих гор в уединенье, Весною пишет он стихи — порхает *кисть из шерсти зайца. Иль, пьяный, опершись на меч, вдруг мыслям озорным смеется. Он, словно ветер штормовой, силен душою непокорной.

Стихи эти принадлежат талантливому поэту *нашей династии, жившему в годы *«Цзя-цзин». Фамилия его — Лу, имя — Нань, *второе имя — Шаопянь или еще — Цзычи. Родина его — уезд Сюньсянь, что в округе *Дамин.

Это был красивый, изящный и редкого благородства человек. К восьми годам он научился писать сочинения, а в десять — уже слагал стихи и оды: стоило ему взяться за кисть, как слова тотчас одно за другим тысячами ложились на бумагу, миг — и стихи были готовы. Люди называли поэта то «воскресшим *Ли Бо», то «новым *Цао Цзыцзянем». Лу Нань не заботился о мнении света, не знал ни в чем преград. Широкая натура, он всю жизнь любил вино и был в полном смысле слова благородный человек. Поистине, слава о нем разнеслась по всей Поднебесной, а талантом он превзошел всех своих современников.

С ним знались знаменитые аристократы, влиятельные вельможи, большие ученые и известные богачи. Потомок многих поколений сановников, Лу Нань обладал несметными богатствами и жил по-княжески. Дом его стоял за городом, у подножия горы Фуцю, и был красив и роскошен. Во внутренних покоях жили его наложницы — одна лучше другой. Самые красивые и изящные отроки каждый день услаждали слух поэта пением и игрой на струнных инструментах и флейтах. А слуг и домашней челяди было у него не счесть. Вокруг дома был разбит сад в два-три *цина. Пруды и каналы, прорытые повсюду, искусственные горы из каменных глыб придавали еще большую прелесть саду, прозванному Садом вольных песен.