Удивительные истории нашего времени и древности

Автор неизвестен

Привратник и слуга остановились у входа в беседку. Когда песнь была закончена, Лу Наню подали записку начальника уезда, а затем слуга Ван Цэня доложил:

— Мой господин велел много кланяться вам и передать, что, поскольку вы не изволили приехать, он сам намерен посетить вас. Он только беспокоится, что может не застать вас дома и тогда опять лишится возможности встретиться с вами. Поэтому господин просит, чтобы вы назначили ему день свидания. Кроме того, мой господин слышал о вашем прекрасном саде и хотел бы воспользоваться случаем погулять и полюбоваться им.

Чему быть, того не миновать.

Выходит, начальник уезда не только не обиделся на поэта, что

тот так и не посетил его, несмотря на бесконечные приглашения, но, больше того, сам решил прийти с визитом. Лу Нань невольно задумался: «Что же, хоть начальник и слывет жадным и ничтожным, но все же он на должности *«отца и матери народа», и, если он сумел сломить свое чванство, — это уже достойная черта. Откажи я ему и на этот раз, скажут, что я человек мелочный, что нет во мне благородной терпимости. С другой стороны, он из чиновников — невежда, и, уж конечно, в литературе ничего не смыслит; вряд ли понимает он, например, глубину и прелесть поэзии. Можно было бы заговорить с ним о классических книгах, но он с ними, вероятно, незнаком — добился нечестным путем звания и степени, о которой мог мечтать лишь во сне, и доволен собою. Если заговорить с ним о философии, о буддизме, то тут уж он совершенно ничего не поймет. А если обо всем этом нельзя с ним говорить, то на что он вообще мне нужен? Лучше уж его не принимать совсем». Долго думал Лу Нань, но так и не мог решить, как ему поступить: и отказать было неудобно — ведь начальник так искренне стремился познакомиться с ним — и принимать не хотелось.

Размышления Лу Наня прервал слуга-подросток, который поднес ему вино. Поэта сразу осенило: «Если он умеет пить, то, пожалуй, не так уж заметно будет его невежество».

— Умеет ли твой господин пить? — спросил Лу Нань у посыльного.

— В вине — вся жизнь моего хозяина; как же ему не уметь пить!

— Сколько же он может выпить?

— Если возьмется, то пьет всю ночь и не остановится, пока не будет пьян. Трудно даже сказать, сколько он может выпить!

Лу Нань оживился: «Ну, раз этот болван умеет пить, воспользуемся хоть этим». Поэт велел мальчику-слуге принести визитную карточку и протянул ее посланцу начальника уезда.

— Раз твой хозяин хочет прийти отвлечься от дел — теперь самое подходящее время: мэй сейчас уже в полном цвету. Проси его завтра же прийти — я приготовлю вино и буду ждать его.

Получив ответ, посланец простился и ушел, сопровождаемый привратником.

Начальник уезда очень обрадовался приглашению Лу Наня и собрался на следующий день отправиться к поэту любоваться цветением мэй. Но случилось так, что поздно вечером ему вдруг доложили о нежданном приезде нового областного инспектора по судебным делам, и Ван Цэню пришлось среди ночи отправиться в путь, чтобы должным образом встретить инспектора и засвидетельствовать ему свое почтение. К поэту был послан слуга с сообщением о том, что начальник не сможет прийти.

Вернулся домой Ван Цэнь только через несколько дней. К этому времени цветы мэй совсем отцвели:

Лепестки в беспорядке с цветов опадали, ароматным ковром устилая ступени, И одни за другими, подобные яшме, вкруг узорных перил в легком вихре порхали.

Начальник уезда был огорчен, что не сумел побывать у Лу Наня, но надеялся, что теперь поэт сам пригласит его к себе. Однако Лу Нань, решившийся послать приглашение только после долгих колебаний, получив

отказ, просто махнул на это рукой и вовсе не думал снова приглашать начальника.

Незаметно подошла середина весны. Начальнику уезда вновь захотелось отправиться к Лу Наню полюбоваться весенним цветением его сада, и он послал человека уведомить об этом поэта. Слуга, переступив ворота дома Лу Наня, увидел роскошный сад: зелень деревьев напоминала затканную парчу, трава стелилась ковром, слышалось пение иволг, щебетание ласточек, повсюду порхали бабочки, суетились пчелы. И вот он очутился на тропинке, проложенной меж персиковых деревьев. Они были усыпаны цветами, точно тысячами кусочков багряной зари. Картина была действительно изумительная.

Персики всюду цветут — весь заалел *Шанлинь, Буйный их цвет озарен — краски стали сочней. Бутоны раскрылись в улыбке, мысли и чувства будя. О, как много вестей рассветный ветер принес!

Лу Нань среди цветов сидел с гостями. Они *били в барабан, громко пели и пили вино. Слуга начальника уезда подал Лу Наню визитную карточку и объяснил цель своего прихода.

Поэт был под хмельком и в добродушном настроении.

— Возвращайся и скажи хозяину, что, если он хочет, пусть сейчас и приходит; незачем договариваться о другом дне.

— Нет, не годится! — запротестовали в один голос гости. — У нас сейчас самый разгар веселья. А он придет, и начнутся вежливости и церемонии: разве мы сможем при нем вволю предаться веселью? Лучше выбрать другой день.

— Вы правы, пусть тогда приходит завтра, — согласился поэт и отослал слугу с запиской, в которой приглашал начальника уезда прийти к нему на следующий день.

Но подумать только, как иногда на этом свете все неудачно складывается! Только было собрался начальник уезда отправиться к поэту, как у его жены, которая была на пятом месяце беременности, произошел выкидыш: она упала без чувств и вся залилась кровью. Ван Цэнь от испуга потерял голову. До вина ли ему было? Пришлось снова послать к поэту слугу с извинением. Жена начальника уезда болела долго и стала поправляться только к концу весны. К этому времени в саду поэта расцвели пионы. Они были так прекрасны, что во всем уезде не найти было им равных. Вот стихи о красоте пионов:

Цветы *Лояна с древности глубокой на аромат весны оспаривают право. И листья, и цветы их так богаты, что вечно хвалятся своим нарядом пышным. С тех самых пор как красота пиона в «Мелодиях» Ли Бо была воспета По нынешнее время все считают владыкою цветов пион прекрасный.