Удивительные истории нашего времени и древности
Шрифт:
Цветы любят тепло. На севере почти не увидишь красивых растений, разве что в садах богачей и знати найдешь какой-нибудь кустик. В столице и то трудно найти южные цветы, что уж говорить о таком захолустье, как Сюньсянь. Если в садовых беседках местных богачей и попадался цветок-другой, то вряд ли на него стоило смотреть.
Лу Нань же непременно хотел и в этом превзойти других: он разослал во все стороны своих людей, которые, не считаясь с ценой, раздобывали прекрасные цветы, редкие растения и камни причудливой формы для искусственных гор в его саду. Сад действительно получился на редкость красивый и прославился на всю округу. Зайдешь, бывало, туда и видишь:
Сложены горы из камня причудливой формы, Сад пышно цветет — раскрылись бутоны. Терема и башни вздымаются к небу, Дворы у домов тихи и безлюдны. СложеныЛу Нань целые дни проводил в саду, любуясь цветами и птицами, складывая и *скандируя о них стихи, — сам император не проводил времени так беспечно и сладостно. Друзей поэт не отпускал, пока они не отдавались опьяняющей силе вина. Случалось, поэт встречал человека, который разделял его вкусы, душевные стремления и понимал его. Тогда Лу Нань неделями удерживал нового друга у себя. Бывало, случится с кем-нибудь несчастье, сразу бегут к нему, и никто не уходил с пустыми руками. Поэтому к Лу Наню со всех сторон стекались люди: каждый хотел навестить его и выразить ему свое уважение. О его доме, действительно, можно было сказать: «Полно гостей почетных за столом, и чарки не стоят пустыми».
Лу Нань не сомневался, что с такими знаниями и талантами, как у него, получить чин, а также *синий или бордовый шнур у печати ему будет все равно что былинку поднять. Но на *экзаменах ему не везло: как ни блестящи были его сочинения, они все не приходились по вкусу экзаменаторам. Несколько раз подряд Лу Нань провалился, так и не получив ни чина, ни степени. «Нет сведущих людей», — решил он тогда и перестал думать о звании и почестях. Все свое время он стал проводить с поэтами или фехтовальщиками, *даосскими или буддийскими монахами, беседовал о нирване, о фехтовании, играл в кости, пил вино или бродил по горам и рекам, любуясь природой.
Себя он назвал «отшельником с горы Фуцю» и написал как-то следующие стихи:
Взмахнувши крылами, взлетаю в небесную высь; Высоко взойдя, попираю границу небес. Алые пятна сквозят в одеянии гор, Ветер протяжный дует в просторах морских. Путника повод привязан за яшмовый ствол. Завтрак с утра нефритом цветов заменен. Наслаждаюсь душою, любуясь природою дивной, Щебетанию иволги вторю я свистом тихонько. В суетном мире, поверьте, все скверна и грязь — КакНо не об одном Лу Нане пойдет здесь речь. В то время начальником уезда Сюньсянь был некий Ван Цэнь, получивший звание и степень еще совсем молодым. То был человек гордый и заносчивый, непомерно алчный и жестокий. Он пристрастился к вину, и уж если добирался до чарки, то пил, бывало, всю ночь напролет. С тех пор как он прибыл на службу в уезд, еще не довелось ему встретиться с достойным соперником по выпивке.
Ван Цэнь еще до приезда в эти места слышал о Лу Нане, о его талантах, обширных связях, об уважении, которое все оказывали поэту. Знал он также, что во всей округе не было такого роскошного сада, как у Лу Наня, и что никто не мог перепить поэта. Все это подстрекало начальника уезда во что бы то ни стало сойтись покороче с Лу Нанем. Поэту было послано приглашение.
Но Лу Нань был человек необычный. Иной *сюцай, чтобы подружиться с начальником уезда, в замочную скважину пролезет: умолит влиятельных людей представить его, будет отбивать начальнику земные поклоны, просить его в наставники и «почтенные учители», то и дело станет посылать ему подарки и подношения, надеясь мелкими знаками внимания заслужить его высокое расположение. Ну, а если начальник уезда сам пожелал повидать его... для такого сюцая это не меньшая честь, чем приглашение ко двору императора; он уж непременно приклеил бы у себя в комнате визитную карточку начальника уезда и хвастался бы ею перед родственниками и друзьями. Так поступали бы, конечно, далеко не все: люди достойные никогда себя не будут так вести, но пренебречь приглашением начальника уезда — этого еще не бывало! А Лу Нань, хотя начальник раз пять-шесть посылал приглашения, обратил на них не больше внимания, чем на дуновение ветерка. Каждый раз он ссылался на то, что не привык ходить в *ямэнь, никогда не посещал казенных учреждений. Вы спросите: почему? Лу Нань был одарен талантом; по характеру он был благороден и горд; славу и почести ценил не дороже стоптанных башмаков, а богатство и знатность сравнивал с мимолетным облаком. И если какие-нибудь знатные вельможи хотели познакомиться с поэтом, но не приглашали его лично, Лу Нань никогда первым не наносил визита. С какой же стати было ему вдруг являться по приглашению какого-то начальника уезда?! Лу Нань действительно был из тех, кого, как говорится, «сам император служить не заставит себе, и не в силах князья заручиться их дружбой». Но на сей раз Лу Нань столкнулся с мелочным и навязчивым упрямцем. Начальник уезда уже который раз приглашал к себе поэта, а Лу Нань так и не удостоил его своим визитом; другой бы прекратил дальнейшие попытки к сближению, но начальник непременно хотел добиться своего.
Увидев, что Лу Нань не хочет прийти к нему, начальник уезда сам решил нанести ему визит. Но прежде он послал слугу с запиской, чтобы условиться о дне встречи. Слуга тотчас же направился к поэту.
— У меня срочное поручение от начальника уезда к твоему хозяину, — обратился слуга к привратнику, протягивая ему записку.
Привратник, не смея медлить, впустил слугу в сад и повел к хозяину.
Посыльный огляделся по сторонам. Сверкали воды озер, обрамленные зеленью кустов. За ними синели горы; бамбуки и раскидистые ветви деревьев переплетались друг с другом, то скрывая, то обнажая свою прелесть, а пение птиц услаждало слух. Еще никогда не видавший такой красоты, слуга чувствовал себя словно в раю.
«Не удивительно, что мой господин хочет здесь поразвлечься, — подумал он про себя. — Какое прекрасное место! А мне просто повезло, что я попал сюда! Разок взглянуть на такую красоту, и можно смело сказать, что не зря прожил свой век». Они шли извилистыми тропинками среди цветов, мимо множества беседок-террас и наконец дошли до той части сада, которая была сплошь засажена деревьями *мэй. Цветы цвели, и белые лепестки чистым снегом покрывали все вокруг, наполняя воздух нежным ароматом. Среди цветов возвышалась восьмиугольная беседка с красными занавесами из бамбука, лазурной черепицей, разрисованными перекладинами и резными перилами. На доске было крупно написано: Беседка *яшмового сияния. Несколько человек, любуясь цветами, пили вино. Красавицы-служанки в богатых одеждах играли на музыкальных инструментах и пели, отбивая такт в *пайбань. Как не вспомнить стихи ученого *Гао «Цветок мэй»:
Тем деревьям бессмертья расти лишь в садах *Си ванму подобает. Кто же здесь-то в долине, в *Цзяннань, насадил их везде и повсюду? Там вдали, где заснежены горы, отдыхает ученый-отшельник, И, купаясь в сиянии лунном, в роще тихой красавица бродит. Тень редка в бамбуках, чуть прикрытых шелестящей от ветра листвой, И весна даже мшистые кочки ароматом цветов напоила. Нет *Хэ Яня, и нет больше песен, чтоб воспеть эту прелесть цветенья; И как жаль, что от ветров восточных начинают цветы осыпаться.