Удольфские тайны
Шрифт:
Он не ответил, снова погрузившись в раздумья, а спустя несколько мгновений, придя в себя, осведомился, кто унаследовал замок.
– Я забыл титул нового хозяина, месье, – ответил Лавуазен. – Но знаю, что господин живет в Париже и сюда не приезжает.
– Значит, замок стоит запертым?
– Все не так плохо, месье. За ним следят старая экономка и ее муж-дворецкий, но они живут в коттедже неподалеку.
– Должно быть, замок слишком большой, и жить там вдвоем неуютно, – заметила Эмили.
– Крайне неуютно, – согласился Лавуазен. – Я не стал бы там ночевать даже за целое состояние.
– Что вы сказали? – снова очнувшись от задумчивости, переспросил Сен-Обер. Едва хозяин повторил последние слова, из груди Сен-Обера вырвался стон, но чтобы скрыть болезненную реакцию, он поспешно
– Почти с детства, – ответил Лавуазен.
– Значит, вы помните покойную маркизу? – уточнил гость изменившимся голосом.
– Ах, месье! Прекрасно помню. Да и многие ее помнят.
– Я – один из них, – подтвердил Сен-Обер.
– Увы, месье! Мы говорим о самой красивой и самой добродетельной даме. Видит Бог, она заслуживала лучшей судьбы.
В глазах Сен-Обера снова заблестели слезы.
– Достаточно, – остановил он собеседника, не в силах справиться с чувствами. – Достаточно об этом, друг мой.
Крайне удивленная необычным поведением отца, Эмили воздержалась от вопросов и замечаний.
Лавуазен начал извиняться, однако Сен-Обер его остановил:
– Не стоит извинений. Давайте лучше сменим тему. Вы говорили о музыке, которая только что звучала.
– Да, месье. Но тише! Вот она звучит снова. Послушайте этот голос!
Все замолчали.
Возвышенный и нежный звук Наполнил воздух, словно свежий ветер, И тишину смутил. Молчанье захотело Речь обрести, найти слова, Чтобы ответить музыке [6] .Спустя несколько мгновений голос растворился в воздухе, а инструмент заиграл тихо, но полнозвучно.
Сен-Обер заметил, что он звучит мелодичнее обычной гитары, а меланхолией и мягкостью превосходит лютню.
6
Мильтон Джон (1608–1674). Комос.
Вскоре музыка стихла.
– Странно! – проговорил Сен-Обер, нарушая молчание.
– Очень странно! – подтвердила Эмили.
– Действительно, странно, – согласился Лавуазен, и снова воцарилась тишина.
После долгого молчания хозяин заговорил первым:
– Впервые я услышал эту музыку восемнадцать лет назад. Помню, стояла чудесная летняя ночь – совсем как сейчас, и я в одиночестве шел по лесу. Настроение было ужасным, потому что один из сыновей тяжело заболел, и мы боялись его потерять. Вечером я дежурил возле его кровати, пока жена спала после бессонной ночи, а потом вышел подышать свежим воздухом. Шагая под деревьями, я внезапно услышал мелодию и решил, что это Клод играет на флейте, как он часто делал, сидя у двери хижины. Но когда вышел на поляну – никогда не забуду! – и остановился, глядя на осветившее небесный свод северное сияние, вдруг услышал такие звуки… Невозможно описать. Словно играли ангелы. И я снова посмотрел на небо, ожидая увидеть крылатые создания. Вернувшись домой, я рассказал о том, что пережил, но мне никто не поверил. Все засмеялись и стали утверждать, что это пастухи играли на своих дудках. Переубедить я никого не смог. Но спустя несколько ночей то же самое услышала жена и удивилась не меньше меня. Однако патер Дени страшно ее напугал, сказав, что эта музыка предрекает смерть ребенка: мол, ее часто слышат те, в чей дом приходит смерть.
Услышав это, Эмили похолодела от неведомого прежде суеверного страха и не смогла скрыть своих чувств от отца.
– Но, несмотря на пророчество патера Дени, наш мальчик выжил, месье.
– Патер Дени! – повторил Сен-Обер, с терпеливым вниманием слушавший повествование о далеких днях. – Значит, мы недалеко от монастыря?
– Да, месье. Монастырь Сен-Клер стоит поблизости, на морском берегу.
– Ах! – внезапно что-то вспомнив, воскликнул Сен-Обер. – Монастырь Сен-Клер!
Эмили заметила на лице отца отпечаток горя, смешанного с ужасом. Он застыл в неподвижности
– Но, дорогой отец, уже поздно, – обратилась к нему Эмили, спеша развеять печальные мысли. – Вы забываете, что вам необходим отдых. Если позволит наш добрый хозяин, я приготовлю вам постель, так как знаю ваши привычки.
Сен-Обер опомнился и с улыбкой попросил дочь не беспокоиться, а чересчур увлекшийся воспоминаниями Лавуазен поднялся и, извинившись за то, что до сих пор не позвал дочь, вышел из комнаты.
7
Смит Шарлотта Тернер (1749–1806). Эмигранты.
Спустя несколько минут он вернулся вместе с дочерью – приятной молодой женщиной, от которой Эмили узнала, что ради удобства гостей кому-то из членов семьи придется отказаться от своих кроватей, и выразила сожаление. Однако милая Агнес, любезностью и готовностью помочь не уступавшая отцу, поспешила ее успокоить. Таким образом, было решено, что кое-кто из детей и Мишель переночуют в соседнем доме.
– Если завтра я почувствую себя лучше, дорогая, – заметил Сен-Обер, – выедем рано и отправимся домой. В нынешнем состоянии здоровья и настроения я не склонен к дальнему путешествию и очень хочу поскорее вернуться в Ла-Валле.
Эмили тоже соскучилась по дому, но решение отца ее расстроило, так как доказывало, что он чувствует себя намного хуже, чем желал признать.
Сен-Обер удалился, чтобы отдохнуть, и Эмили отправилась в отведенную ей маленькую спальню, но не легла в постель, а вспомнила недавний разговор о душах усопших. Тема живо ее волновала, так как оставалось все меньше сомнений, что дорогой отец вскоре пополнит их число. В задумчивости облокотившись на подоконник, она устремила взгляд в усыпанное звездами небо – приют лишенных телесной оболочки душ. Бесцельно созерцая бескрайний синий купол, она, как прежде, обратилась мыслями к величию Господа и к постижению будущего. Ни единый отзвук земного мира не нарушал покоя. Веселые пляски стихли, крестьяне разошлись по домам. Ночной воздух застыл в неподвижности, и лишь изредка тишину прорезал звон овечьего колокольчика или стук закрываемой оконной рамы. Вскоре смолкли даже эти редкие напоминания о близком присутствии людей. Охваченная возвышенным, благоговейным поклонением, Эмили оставалась у открытого окна до тех пор, пока не наступила полночь, а луна не скрылась за лесом, вновь и вновь обращаясь мыслями к бурной реакции отца на сообщение о смерти маркиза де Виллеруа и печальной судьбе маркизы. Причина его острых переживаний глубоко ее заинтересовала, тем более что отец ни разу не упоминал Виллеруа.
Наконец она вспомнила, что завтра ей рано вставать, и легла в постель.
Глава 7