Удовлетворение
Шрифт:
Гонкуров покатал между ладонями бокал и отхлебнул из него. – Ваши соображения?
– На каких условиях они согласны переоснастить наши цеха и обучить специалистов? – Шульц, как обычно, зрил в корень и любой вопрос начинал обдумывать с проблем, которые нужно решить.
– Вот здесь всё расписано по пунктам. Буржуи – народ дотошный, даже рулон туалетной бумаги покупают лишь после консультации с юристами и разного пошиба экспертами. В договоре указаны все условия, предусмотрены возможные форс-мажоры и санкции. Каждый из вас получит экземпляр – прошу всех
Господа капиталисты заёрзали в креслах, устраиваясь поудобнее, и зашуршали листками договоров.
Совещание было посвящено давно уже муссировавшейся теме сотрудничества с крупным шведским концерном, проявившим интерес к корпорации, в которую входили предприятия, принадлежавшие Татьяне и ещё нескольким бизнесменам. Идея была чрезвычайно смелой. Пришлось здорово попотеть, чтобы убедить шведов в своей коммерческой привлекательности. И вот после посещения предприятий их экспертами оставалось несколько формальных шагов до момента осуществления плана, ещё недавно казавшегося невыполнимым.
Татьяна положила бумаги в кейс:
– Посмотрю у себя, не спеша. Кто поедет в Стокгольм на переговоры?
– Мне кажется, ответ и так ясен. Нас здесь пять человек – директора фирм, входящих в корпорацию. Чтобы потом ни с чьей стороны не возникало никаких претензий, должны поехать мы все. Плюс наши юристы и пара замов.
– Сроки?
– Не позднее начала декабря. Формально дата переговоров назначена на первое декабря. Её можно сдвинуть в пределах разумного, но я не советовал бы – шведы помешаны на пунктуальности и не следует давать им лишний повод подвергнуть сомнению нашу солидность.
– Не суетись, Саша, – Татьяна упруго поднялась и прошлась по кабинету. – Не следует прогибаться сверх меры. Иначе тебя примут за акробата и будут гнуть, пока не сломают шею.
Гонкуров протестующе задвигал бровями, но в дверь заглянула секретарша:
– Александр Сергеевич, приехали юристы.
– Проси.
Совещание растянулось ещё на два часа. Юристы, как это у них принято, стали выискивать двусмысленные толкования в каждом пункте договора, потом обсудили таможенные и налоговые нюансы, размеры взяток всем инстанциям, от замминистра до пограничника…
Неоднократно переругались между собой и вновь помирились…
Обыкновенные рабочие моменты любого мало-мальски важного производственного совещания.
Наконец, Гонкуров ослабил узел галстука и дал сигнал расходиться:
– Прошу, господа, до нашей следующей встречи, которая состоится здесь же в четверг в десять ноль-ноль, тщательно поработать с договором и внести свои предложения.
Участники совещания потянулись к выходу, а Гонкуров подошёл к
Татьяне:
– Тань, можно с тобой ещё парой слов перекинуться с глазу на глаз?
– Да, конечно…
Гонкуров пожал руку последнему из директоров, подождал, пока за ним закроется дверь и наклонился к переговорному устройству:
– Валя, меня ни для кого
– Хорошо, Александр Сергеевич.
Гонкуров неловко откашлялся, явно не зная, с чего начать. Повозил ручкой по листку бумаги, зачем-то переложил с места на место стопку документов…
– Таня, ты поедешь в Стокгольм на переговоры?
Татьяна в недоумении посмотрела на Гонкурова:
– Не поняла… Разве я дала повод задавать мне такие вопросы?
– Просто, ты – самый крупный директор в нашей корпорации. Я хотел с тобой уточнить особо.
– Саня, не виляй. Я не люблю дурацкие хождения вокруг да около – говори прямо, что хотел.
Гонкуров ещё раз откашлялся, поправил узел галстука… Глядя куда-то в угол, произнёс:
– В последнее время ты стала много интересоваться музыкой, Таня.
– Я всегда любила музыку. Это как-то мешает нашей общей работе?
– Танюша, мы с тобой знаем друг друга очень давно. Я старый Мишин друг, я был вхож в ваш дом и сейчас я с тобой говорю не как
Гонкуров, твой партнёр по бизнесу, а как Саша, друг твоего покойного мужа и, надеюсь, твой тоже.
– Сашок, я искренне пытаюсь понять, почему моих друзей могут тревожить мои меломанские пристрастия.
– Не нужно этих удивлённых глаз и пожиманий плечами… Ты всё прекрасно понимаешь… Мы все давным-давно знаем расклад – нам
"Любэ" с Шуфутинским, тебе – Пражская симфония Баха…
– Моцарта, Саша, Моцарта… Бах не писал симфоний.
– Ну, Моцарта, чёрт с ним… Без разницы… Так вот, в последнее время мы стали замечать, что Моцарт с Бахом тебя интересуют гораздо меньше… Особенно, на фоне неожиданного интереса к рок-музыке…
Или к рок-музыкантам? Как правильнее выразиться?
– Во-о-о-о-он оно что, – Татьяна достала сигарету и щёлкнула зажигалкой. – И чем, скажи на милость, тебе помешал мой интерес к рок-музыке? – она выпустила длинную струю дыма. – И к рок-музыкантам…
– Танюша, я просто хочу тебя предостеречь. Все эти музыканты, поэты и подобная братия – они красиво выглядят издалека. Но при ближайшем рассмотрении – это всего лишь грязь, вонь, наркотики и непомерные амбиции. Лучше держаться людей своего круга и не бросаться в эти романтические приключения – обычно они плохо заканчиваются.
– Спасибо, Саш… Я очень признательна тебе за заботу.
– Он таскает тебя по самым грязным забегаловкам – там можно влипнуть во что угодно. Я знаю – это Нинка тебя с ним познакомила.
Но Нинка – она же дура полная, Владыкину наплевать на её манцы, вот она и резвится. Но ты же здравомыслящая женщина, Тань! Ну на кой ляд они тебе сдались, эти менингиты с нищими непризнанными гениями?
– С признанными, Саша… В том-то и дело, что с признанными…
– Ну, что ты как маленькая…
– Всё, хватит, – Татьяна раздавила окурок в пепельнице и поднялась. – Спасибо за проявленное беспокойство… За заботу… Я тронута. По поводу Стокгольма – поеду или я лично, или мой заместитель. На этот счёт можешь не переживать. До свиданья, Саша.