Угроза эволюции
Шрифт:
— Как прикажете, Sanctum superior, — ответил я.
В голове крутилось: какого хрена могло от меня понадобиться Бьянке?
Глава 6.2
Ветер швырял в лицо последние жёлтые листья новоаркадских купрессов. Новембус дышал близким снегом, что как нельзя лучше соответствовало моим мрачным раздумьям. Я шёл вдоль набережной, где тёплым летом стояли открытые кафе, в одном из которых мы встречались с Вивой. Мысли о ней снова отзывались тревогой и пустотой в сердце. Столь же пуста была сейчас и прибрежная зона. Холодные тёмные волны лениво накатывались
Увяданье и неизбежность зимнего сна. Или смерти. Вот о чём напоминало хмурое утро в этой тоскливой поздней осени.
Девятое новембуса — сам не знаю почему, именно в этот день ко мне пришло предощущение того, что наша с Вивой история закончится нехорошо. Всячески гнал эти мысли, но они не хотели уходить, жгли разум брызгами вулканической лавы.
Став совсем близкими с моей удивительной альсеидой, мы вновь невероятно отдалились. Даже не пытался её искать. Бессмысленно. Понадоблюсь — знает, где меня найти, как позвать. Настаивает на том, чтобы разобраться со своей таинственной "ловушкой" самостоятельно? Что же, пожалуйста. Тревога за неё никуда не делась, но я понимал, что навязывать помощь сейчас бесполезно. Чувствовал, что придёт за ней сама. Только бы не было уже поздно.
Почему-то не шёл из головы короткий разговор — неожиданный и странный — в Иггарде перед моим возвращением в Нова Аркадию. В коридоре неподалёку от приёмной Главы встретил Ноктуса. Парень хмуро поздоровался и собирался пройти мимо, а я зачем-то спросил:
— Чего нос повесил? Как дела?
Он остановился вполоборота и отрывисто проговорил:
— Хреново. Сам долбает. Куда бежать не знаю.
— Да ладно, — попытался подбодрить я. — Может, это он для профилактики. По-отечески, так сказать.
Последнее добавил случайно, думая о Виве. Глаза Теода при этих словах отчего-то приобрели злое выражение.
— Мало приятного в том, как дети порой находят и осмысливают отцов.
Ушёл быстро, не дав возможности что-то ответить. Я остался стоять в удивлении. К чему он это сказал?
Теперь думал об этой странной фразе. Не в курсе ли Теод происхождения Вивы? Или это намёк на что-то другое? А может, у меня уже развивается паранойя от всех хитросплетений последнего года, начавшихся с нашей встречи с тайной дочерью Вартимуса? Впору тут головой поехать, когда почти у каждого, кто рядом, есть какие-то тайны, нередко затрагивающие меня.
В мыслях вдруг вспыхнула ярким метеором некая догадка, смутная ассоциация, навеянная словами Теода об отцах. Сразу же пропала, оставив головную боль. Ухватил лишь, что это связано с какими-то словами Тиберия Карры. Мудрый ликтор почти ничего не говорил зря, и многие его фразы уже проявили своё реальное значение в моей жизни. Но что на этот раз?
Ладно, плевать. Вива, Теод, кто-то ещё не должны отвлекать меня от приоритетов, которые расставил для себя в свете новых знаний. Сейчас необходимо спрятать все чувства, эмоции, сомнения куда подальше и максимально сконцентрироваться на предстоящей встрече.
Совет ложи "Silentio" готов был меня принять. Так, как я просил, а Карра поддержал — без клятвы вступить в тайное общество, а в статусе кандидата. Шёл путём Публия, если верить рассказам старого ликтора и Рениусов.
Теперь я вновь остро ощутил утрату: как было бы хорошо
Повернуть назад я уже не мог. Не простил бы себе этого. Ощущал новый этап жизни как тугой узел стальных канатов, который отчаянно пытаюсь развязать. Или разрубить по примеру древнего земного полководца.
Один канат — история Братства и Апиуса, угроза Конгрегации и обществу от сильных инсектантов. Второй — правда о коллективных разумах и тайный контакт с ложей, что я вынужден скрывать от всех. Третий — хитрая игра Вартимуса, в которой участвую в качестве ловко передвигаемой им фигуры. Четвёртый — рвущая сердце любовь к Виве, прячущей от меня истину и страдающей от ситуации, в которую сама себя загнала. Если хорошо поискать, можно было найти и пятый, и шестой… Всё одновременно. Чувствовал, что это испытание потребует всех моих сил.
По прошествии месяца после дня рождения, принесшего столько радости и счастья, сам себя не узнавал. Груз ответственности и непрестанные размышления обо всём происходящем изменили меня. Из зеркала смотрел похудевший и предельно сосредоточенный ликтор, в длинных чёрных волосах появились нити седины. Нос заострился, глаза стали всматриваться во всё с постоянным прищуром. Круглосуточная настороженность. Казалось самому, что радость испытываю только рядом с Кас.
С Вивой же после памятной ночи любви и утра прозрения мы не виделись. Но чувствовал, что без моей помощи альсеида не справится с тем, что творится в её жизни. Ждал и был готов действовать. Ну а пока…
Остановился в условленном месте — в сквере у памятника Амадео Манчини, капитану астроковчега "Orizzonte" [51] , одного из трёх, доставивших двести двенадцать лет назад миллионы первых колонистов. Символично — он вступал тогда в неизведанное, как и я сейчас.
Вскоре увидел, как неподалёку притормозила знакомая тонированная "Эрис-Корда-25". Быстро подошёл и сел в машину. Улыбнулся Дэрии, чьи золотистые волосы были собраны в роскошный хвост, а ясные голубые глаза смотрели приветливо и мило.
51
[51]. Orizzonte (итал.) — горизонт.
Эх, вот такую бы сестрёнку, которой у меня никогда не было!
— Всё-таки встретились снова, — сказал я, закрывая дверь и откидываясь на удобную спинку.
— Я и тогда не сомневалась, — улыбнулась в ответ девушка. — Аурелия редко ошибается в людях. Она сразу говорила, что вы будете с нами.
— Пока ещё не с вами, сколь бы симпатичны вы мне ни были. Я сам с собой.
— И вам нелегко, как вижу, — покосилась на меня Дэрия, на миг отвлекшись от дороги. — Вы изменились.
Я удивился такой проницательности юной девушки. Впрочем, Рениусы все непросты. А если в ней ещё и кровь Карры…