Угроза вторжения
Шрифт:
— Дальше! — Куратор сбросил маску равнодушного, умудренного опытом ветерана бульдожьих драк под кремлевскими коврами, ушедшего на покой.
«Вот теперь я знаю, на кого ты похож, хотя долго прятался, — подумал Белов, подняв взгляд на напряженно застывшего в кресле Куратора. — На добермана-пинчера. Серьезная собачка. Только для травли. И исключительно — двуногих».
— У меня есть все основания считать, что кто-то атакует один из крупных банков. Не буду называть какой, но в десятку крупнейших он входит. Конечно, он завшивлен мафией, но кто сейчас не без греха. Соль в другом. Падение этого мастодонта вызовет кризис на кредитном рынке. Будет эдакий маленький «черный вторник». Простые граждане не заметят, но у банкиров
— А ты часом не притянул все за уши? Доля иронии в голосе Куратора была умело дозированной, прием был старый, назывался — «поставить проблему под сомнение». Если позиция заявителя слаба, от этого приема она рушилась, как карточный домик. Тебя вынуждали привести твердые аргументы, а это заставляло открыть все карты, — это был еще один трюк, замаскированный в этом приеме. Белов все это знал и не раз сам применял. Отступать было некуда. Куратор был последней надеждой.
Белов сгреб три кружочка печенья и опять стал по одному выкладывать на стол.
— Первое. Банк фактически принадлежит Гоге Осташвили. Наркотики, которые увели у меня из-под носа, шли ему. Гога личность известная, без пяти минут лидер новой политической партии. Мощные связи на Кавказе. А Кавказ — это Горец, провозгласивший полную независимость. Второе, Кротов. Кротов жив и, как мне представляется, психически абсолютно здоров. — Альберт Иванович чуть дрогнул уголками губ, что не укрылось от Белова. — Более того, я имею стопроцентные данные, что Журавлев посещал Кротова в клинике под Заволжском. И сразу же после визита Кротов пропал. По косвенным данным, по Кротову после ареста работала ваша, Альберт Иванович, организация. Отсюда я делаю вывод, что эвакуацию Кротова из Лефортова организовали ваши коллеги. Скажем так — как эпизод в глобальной эвакуации режима, о которой вы упомянули. Чем он расплатился, не мое дело. Но, как мне кажется, вынырнул он без вашего ведома. А я еще тогда, в восемьдесят пятом, понял, по таким персонам, как Кротов, ничего нельзя делать без вашего ведома или молчаливого согласия. Поэтому и позвонил вам на следующее же утро после встречи Журавлева с Гогой. И поэтому я сейчас здесь. — Он сложил печенье в стопочку и откинулся в кресле. — Вот такие пересечения. О перспективах подумайте сами. Я вам нужен, Альберт Иванович. Вам и вашим друзьям.
— Условия? — коротко бросил Куратор, закручивая темп; торг надо вести быстро, не умеющий моментально считать варианты — обречен. Таких не стоит жалеть. Не суйся в серьезные дела, если кишка слаба.
— Мой шеф должен утереться и промолчать. И не поминать о дюжине трупов, нарисовавшихся якобы по моей вине.
— Об этом забудь. Дальше?
— Месяц работы, несмотря на оргвыводы. Меня же сегодня чуть не выперли!
— Сделаем. Еще условия?
— Дайте довести это дело до конца. Я выйду на организатора этой свистопляски и сдам его вам, мне он не по зубам. Лишь после этого я буду готов рассмотреть ваше предложение о серьезной работе.
Белов дождался, когда Куратор кивнет, значит, условия приняты, и продолжил:
— Таким образом, я приду не мальчиком с улицы, а со своим взносом в общее дело. В наше общее дело.
Куратор машинально провел рукой по волосам, потом резко отдернул руку.
— Еще куришь, Игорек? — спросил он, изменив тон. Сейчас перед Беловым опять сидел радушный от стариковского одиночества хозяин.
— Все бросаю.
— Ну вот и подыми тут. А я выйду в соседнюю комнатку, пару звоночков сделаю.
Сов. секретно
т. Подседерцеву
…с 13.15 и до 15.32 объект «Бим» находился
Сов. секретно
т. Подседерцеву
Проведен выборочный контроль телефонных разговоров, прошедших из дома № 41 в момент пребывания в нем объекта «Бим». Особый интерес представляет нижеследующая запись.
Стенограмма
Абонент: 150-5672, Тихомиров А.И.
Абонент: номер не установлен.
Т. — Здравствуй, дорогой. Как дела?
Н. — По-брежнему! Ха-ха-ха!
Т. — Я вот по какому вопросу… Ты мальчика моего помнишь? Ну, из «Большого дома».
Н. — Погоди… На «бэ» фамилия?
Т. — Правильно! Если говорят, что у тебя склероз, плюнь в морду. Обидятся, сошлись на меня. Молодцу помощь нужна. Совсем затюкали парня.
Н. — Организуем. А что случилось?
Т. — Так интриги, батенька. Все они, проклятые. И вот еще что… Если у тебя такая память, может, напомнишь мне, что там за дело такое было… Ну, мы его в 90-м еле-еле в архив сдали, вспомнил?
Н. — Да. Всплыл интерес, я правильно понял?
Т. — Вот-вот. Я тут кропаю кое-что для потомков. Подъезжай, память поможешь освежить.
Н. — Когда?
Т. — А прямо сейчас и приезжай. И напарника своего захвати.
Н. — Считаешь, что дело того стоит?
Т. — Так ведь не для себя — для потомков стараемся.
Н. — Понял. Жди. Молодец будет присутствовать?
Т. — Да. Я так решил. Пора бы ему ума-разума понабраться. А у кого его взять, как не у стариков, которые, слава богу, помнят старые дела?
Н. — Все понял. Немедленно выезжаем.
Сов. секретно
т. Николаеву
Срочно запросите установочные данные на Альберта Ивановича Тихомирова.
Обратить особое внимание на его возможные контакты с «Бимом». При обнаружении последних информировать меня немедленно.
Неприкасаемые
Представившийся Виктором Николаевичем Салиным говорил ровным тихим голосом человека, привыкшего, что его слушают, ловя каждое слово.
— Я хочу, чтобы вы раз и навсегда отдали себе отчет: не мы обратились к вам за помощью, а вы, подчеркну, по собственной инициативе пришли к нам. Очевидно, ситуация у вас критическая, я правильно понял?
— Да, — кивнул Белов. — Меня обложили. Захват попросту сдали, я уверен, но доказать не могу.
— В данном случае я готов удовлетвориться интуицией профессионала. — Салин снял тяжелые очки с дымчатыми стеклами, поиграл дужками, потом вопросительно посмотрел на второго гостя, представившегося Решетниковым. Тот кивнул, и Салин продолжил: — Я скажу то, что вам никогда не суждено было услышать, если бы не рекомендации и гарантии уважаемого хозяина этого дома.
«И моя негласная пахота на вашу контору», — мысленно добавил Белов.
— Я не буду спрашивать, где ваш партбилет и где вы провели ночь с девятнадцатого на двадцать первое августа. — Салин улыбнулся одними губами. Шутка была старой, еще августа девяносто первого. — Мы никогда не были ни формалистами, ни ортодоксами. Комитет партийного контроля был единственным органом, реально обеспечивающим безопасность страны, согласны?
— Да, — ответил Белов. Он остро ощущал вцепившиеся в него с двух сторон взгляды Куратора и Решетникова.