Уик-энд Остермана
Шрифт:
– Да. Дик дома?
– Нет… Конечно, нет. Он на работе. А что случилось?
– Так, ничего серьезного…
– Ты не можешь мне сказать?
– Мне просто нужно посоветоваться с ним как с юристом. Попробую позвонить ему в офис. Пока.
Таннер чувствовал, что сыграл плохо. Все получилось натянуто. Но и Вирджиния Тримейн явно не справилась с ролью.
Таннер набрал номер нью-йоркской конторы Тримейна…
– Сожалею, мистер Таннер, но мистера Тримейна сейчас нет. У него важная встреча.
– Мне нужно срочно переговорить с
Секретарша Тримейна нехотя назвала номер. Таннер снова принялся накручивать диск…
– К сожалению, мистера Тримейна у нас нет.
– Но в его офисе мне сказали, что он уехал к вам.
– Он позвонил сегодня утром и отменил встречу. Мне очень жаль, сэр…
Таннер повесил трубку. Затем, немного помедлив, он позвонил Кардоунам…
– Папа и мама уехали еще утром, дядя Джон. Сказали, что вернутся после обеда. Сказать, чтобы они позвонили вам?
– Нет… нет. Это не обязательно.
Внутри у него похолодело. Он вызвал междугородную, назвал адрес и номер, и вскоре за три тысячи миль от Сэддл-Вэлли в Беверли-Хиллз зазвонил телефон.
– Резиденция Остерманов.
– Можно мистера Остермана?
– Его нет. Кто его спрашивает?
– А миссис Остерман дома?
– Нет.
– Когда они будут?
– Обещали вернуться на следующей неделе. А кто звонит?
– Моя фамилия Кардоун. Джозеф Кардоун.
– Кар-до-ун…
– Верно. Давно они уехали?
– Вчера вечером. Они вылетели в Нью-Йорк десятичасовым рейсом.
Джон Таннер повесил трубку. Значит, Остерманы в Нью-Йорке! Уже сегодня утром они были там.
Тримейны, Кардоуны, Остерманы.
Все здесь, поблизости. И все скрываются.
Неужели правда, что они члены «Омеги»? Теперь слова Фоссета уже не казались Таннеру абсурдом.
Четверг, три часа утра
К тому времени, когда Таннер вернулся домой, в комнатах был восстановлен относительный порядок, но следы деятельности «грабителей» были еще видны. Стулья стояли не на своих местах, ковры сбиты. Торшер сдвинут от стены к центру комнаты. Настольная лампа, книги, вещи, бумаги загромождали стол в гостиной. Женщина, которая вместе с Элис убирала в доме, еще не успела расставить все по местам.
Элис рассказала ему, как им помогали полицейские. Если она что-то и заподозрила, то не подала виду.
Впрочем, Элис Маккол еще в детстве пришлось столкнуться с различными проявлениями насилия. Присутствие в доме полицейских не было для нее чем-то необычным, поэтому ее реакция оказалась очень взвешенной.
Иным было состояние ее мужа. Он оказался не готов к отведенной ему роли. Вторую ночь он не мог заснуть. Он смотрел на телефон, на часы, на стоявший рядом приемник. Было уже половина третьего, а он так и не сомкнул глаз. Мысли его лихорадочно крутились вокруг единственного слова – «Омега».
Он попытался закрыть глаза.
«Нет, все равно не заснуть.
Перед тем как пойти спать, они с Элис выпили несколько рюмок бренди. Для Элис этого было достаточно, она уснула почти сразу: сказались пережитые волнения и усталость.
Таннер поднялся с постели и спустился вниз. Он походил по дому, доел остатки дыни в кухне, просмотрел старые газеты в коридоре, полистал журналы в гостиной. Затем пошел в гараж. Там еще чувствовался слабый – теперь уже едва ощутимый – запах газа, которым отравили его жену и детей. Постояв немного, он развернулся и возвратился назад, в дом, забыв погасить свет в гараже.
Докурив сигарету, Таннер заметил, что пачка пуста, и огляделся. Джон помнил, что где-то в кабинете был целый блок. Ему не хотелось больше курить, он сделал это чисто автоматически. Когда он выдвинул верхний ящик стола, раздавшийся рядом шум заставил его поднять глаза. В окно кабинета постучали, и слабый луч фонарика замелькал по стеклу.
– Это я, Дженкинс, мистер Таннер, – раздался приглушенный голос. – Подойдите к двери, ведущей во двор.
Облегченно вздохнув, Таннер кивнул темному силуэту по другую сторону окна.
– Задвижка на двери почему-то сорвана, – пояснил Дженкинс, когда Таннер вышел во двор. – Мы не знаем, как и когда это случилось.
– Это я сорвал. Что вы здесь делаете?
– Следим, чтобы не повторилось то, что произошло днем. Нас тут четверо. Мы подумали, чем это вы занимаетесь среди ночи? Во всех окнах первого этажа свет. И в гараже тоже. Что-нибудь случилось? Вам никто не звонил?
– А если бы кто-нибудь звонил, разве вы об этом не знали бы?
Дженкинс улыбнулся и вошел в дом.
– Мы должны знать обо всем, но вы сами понимаете, никто не застрахован от случайных накладок.
– Пожалуй. Хотите чашку кофе?
– Только если вы приготовите на всех четверых. Парни не могут оставить пост.
– Конечно. – Таннер налил воды в чайник. – Растворимый устроит?
– Вполне. Спасибо… – Дженкинс сел за кухонный стол, передвинув кобуру большого полицейского «кольта». Он внимательно посмотрел на Таннера, затем огляделся по сторонам.
– Я рад, что вы рядом, – помолчав, признался Таннер. – Я очень ценю это, поверьте. Конечно, я понимаю, что это ваша работа…
– Не только работа. Мы все озабочены и… сочувствуем вам.
– Спасибо. У вас есть жена, дети?
– Нет, сэр.
– А мне казалось, что вы женаты.
– Женат мой напарник Макдермотт.
– Ах да… Вы поступили сюда на службу года два назад, да?
– Около того.
Таннер отвернулся от плиты и взглянул прямо в лицо Дженкинсу.
– Вы – один из них?
– Простите…
– Я спрашиваю, вы один из них? Вчера днем вы произнесли слово «Омега». Значит, вы – человек Фоссета?