Уик-энд Остермана
Шрифт:
– Это правда? – спросил Дженкинс, повернувшись к Фоссету. – Тримейн действительно в Нью-Йорке?
– Да. Он крепко выпил и снял номер в «Билтморе».
– Кто-нибудь проверял, был ли он в номере ночью?
Проводив глазами Таннера, который скрылся в дверях своего дома, Фоссет повернулся к Дженкинсу:
– Да, проверяли. Немного раньше. Наш человек сообщил, что он вошел – точнее, ввалился – в свою комнату около полуночи. Мы приказали нашему агенту вернуться в отель утром около семи и продолжить наблюдение за Тримейном. А что вас беспокоит?
– Я пока не уверен… Возможно, что-то прояснится, если мы перепроверим
– Но вы же проверяли. Он был дома.
– Мы решили, что он дома, потому что до сих пор у нас не было оснований полагать иначе, – задумчиво сказал Дженкинс.
– Объясните, что вы имеете в виду?
– У Кардоунов вечером были гости. Три супружеские пары. Все они приехали на машине с нью-йоркским номером. С поста наблюдения сообщили, что гости в спешке уехали около половины первого… Я вдруг подумал, что, может быть, Кардоун тоже сел в ту машину. Было темно. Он мог сделать это незаметно.
– Что ж, давайте проверим. Обоих. С «Билтмором» проблем не будет. А Кардоуну придется устроить еще один звонок от да Винчи.
Через восемнадцать минут оба сотрудника ЦРУ сидели в машине в нескольких сотнях ярдов от дома Таннера. Сообщение по радио не заставило себя ждать.
– Докладываем о результатах проверки, мистер Фоссет. Звонок от да Винчи ничего не дал. Миссис Кардоун сказала, что муж плохо себя чувствует – спит в гостиной и она не хочет его будить. Потом она повесила трубку. Из «Билтмора» сообщили, что в комнате десять двадцать один никого нет. Тримейн даже не ложился.
– Спасибо, Нью-Йорк, – сказал Лоренс Фоссет и нажал на кнопку «выкл.». Он посмотрел на Дженкинса. – Вы можете представить, что такой человек, как Кардоун, не отвечает на звонок в половине пятого утра?
– Значит, его нет на месте!
– Ни его, ни Тримейна.
Четверг, шесть сорок утра
Фоссет позвонил Таннеру и посоветовал не ходить в четверг на работу. Но и без того никакая сила не смогла бы вытащить Джона из дома. Фоссет обещал встретиться с ним утром. Нужно было окончательно обсудить план обеспечения безопасности семьи Таннера.
Натянув защитного цвета брюки и захватив с собой рубашку и кроссовки, Таннер спустился вниз. В кухне он взглянул на часы: двадцать минут седьмого. Дети проспят еще часа полтора. Эли, если повезет, проснется в половине десятого или в десять. Сколько человек может быть сейчас внизу? – подумал Таннер. Фоссет сказал, что дом охраняет целая армия, но чем они смогут помочь, если «Омега» приговорит его к смерти? Ведь не помогли же тому несчастному, которого убили в лесу в половине четвертого утра? Слишком много случайностей в течение одного дня. Фоссет должен это понять. Дело зашло слишком далеко. А если то, что сначала показалось Джону нелепостью, соответствует действительности? Если Остерманы, Кардоуны или Тримейны в самом деле сотрудничают с «Омегой», то он, Таннер, не сможет так запросто, как ни в чем не бывало, встретить их у своего порога. Это абсурд!
Он подошел к двери, ведущей из кухни во двор, и осторожно открыл ее. Он пойдет по направлению к лесу, пока не встретит кого-нибудь. Он найдет Фоссета.
– Доброе утро! – Дженкинс сидел на земле у опушки рощи. Под глазами его были темные круги – он не спал этой ночью.
– Здравствуйте.
– Меня сменят в восемь. Я не устал. А как вы? У вас измученный вид.
– Послушайте, я хочу видеть Фоссета. Мне нужно поговорить с ним до того, как он начнет строить новые планы.
Полицейский взглянул на часы.
– Он собирался позвонить вам, после того как мы сообщим, что вы встали. Думаю, он не рассчитывал, что вы подниметесь так рано. Может быть, это и хорошо. Подождите секунду… – Дженкинс отошел на несколько метров в глубь рощи и тут же вернулся с рацией в брезентовом футляре на ремне.
– Идемте. Мы поедем к нему прямо сейчас.
– Мне бы не хотелось покидать семью даже на время. Почему бы ему не прийти сюда?
– Успокойтесь… Никто не сможет даже приблизиться к вашему дому.
Дженкинс перебросил футляр с рацией через плечо и повел Таннера по свежевытоптанной тропе через рощицу. Через каждые тридцать-сорок футов им попадались вооруженные люди – сидящие, стоящие на коленях, лежащие на животе. Невидимые со стороны, они внимательно следили за его домом. Когда Дженкинс и Таннер приближались к ним, те сразу доставали оружие. Дженкинс отдал рацию последнему наблюдателю с восточного фланга и попросил:
– Сообщите Фоссету, что мы едем к нему.
– Нашего агента убили потому, что убийца был уверен: тот может его опознать впоследствии. А допустить этого они не имели права. – Фоссет мелкими глотками пил кофе из чашки, внимательно глядя на Таннера. – И, кроме того, это можно считать предупреждением. Но не для вас. Вас оно не касается.
– Но его убили в пятидесяти ярдах от моего дома. Это не может не затрагивать меня.
– Ну, хорошо… Постарайтесь понять. К этому моменту они уже получили информацию, что вы обычный тележурналист и ничего более. Теперь они точно стервятники будут кружить друг над другом, не зная точно, кто же враг и есть ли у него сообщник или помощники… Убийца – конечно, член их организации – наблюдал за домом. Он столкнулся с нашим агентом, и ему не оставалось ничего иного, как убить его. Пусть даже он не был с ним знаком и никогда раньше его не видел. Единственное, в чем убийца был уверен, так это в том, что тот, кто установил наблюдение за вами, будет обеспокоен молчанием своего агента и его труп очень скоро обнаружат. Это убийство – своего рода предостережение…
– Это лишь ваши догадки, – раздраженно прервал Фоссета Джон.
– Мы имеем дело не с дилетантами. Убийца понимал, что тело уберут до рассвета. Я говорил вам в Вашингтоне, что «Омега» – группа фанатиков. Обезглавленное тело у забора вашего дома – это ошибка, которую шефы за океаном им не простят.
– А может быть, они спланировали это убийство вместе?.. Если, как вы говорите, Остерманы, Кардоуны или Тримейны – агенты «Омеги», то, возможно, они все вместе задумали это?
– Нет, это невозможно. Они не имели связи друг с другом с начала нашей операции. Мы приготовили для них противоречивые версии – каждому свою. Мы послали им телеграммы через Цюрих, организовали телефонный звонок из Лиссабона, они получают записки с угрожающими предупреждениями – по почте и от незнакомцев на улице. Все три пары находятся в полном замешательстве. Никто из них не знает, чем занимаются сейчас другие.