Уик-энд
Шрифт:
– Ерунда. Это просто смешно.
– Все смешно, кроме экстаза. Кто-то сказал это.
– Я не думал, что ты способна вести себя, как ребенок. Ты всегда казалась такой холодной. Отстраненной.
– Значит, ты решил, что я не представляю опасности? Ты напоминаешь мне другого моего приятеля, которого я знала слишком хорошо.
Воспоминания о Рафтоне причинили ей сладкую боль. Она надеялась, что они заденут Рика.
– Ты ждешь, что я уйду от Морин?
Он решил проигнорировать её намек насчет другого любовника.
– Мне нет дела до того, как ты
– Я тебя не понимаю.
Она засмеялась.
– И не пытайся. Может быть, я сама себя не понимаю. Ночью между мной и Харри произошло нечто такое, что я не могу описать. Это заставило меня увидеть, что мы не можем больше жить так.
Она не могла рассказать Рику об эпизоде с Харри. Эта сцена была вульгарной. Она быстро продолжила, надеясь, что он не попросит её объяснить:
– Я просто не могу жить с Харри. Мужчины относятся к некоторым вещам иначе. Ты можешь делать что хочешь с другими женщинами. Для меня важно лишь то, что происходит с нами, когда мы вместе. Если это чувство исчезнет, я буду знать, что у нас все кончено. Но пока у нас все так, как было вчера, я хочу этого.
– Но у тебя нет нужды уходить от Харри. Ты пользуешься свободой... мы можем встречаться... Харри не сторожит тебя.
– Теперь все изменилось, неужели ты этого не видишь? Этот эллинг стал другим. Прежде он был просто эллингом. Сейчас это место, где мы впервые занимались любовью, поэтому он кажется мне особенным.
– Моя дорогая девочка, это худшая из всех возможных фантазий.
– Не будь таким упрямым, дорогой. Я не прошу тебя что-то сделать, почувствовать, подтвердить или решить. Поступай, как хочешь. Я лишь говорю тебе о моих чувствах и планах. Я найду способ зарабатывать себе на жизнь. Многие люди делают это. Даже списанные скаковые лошади. Я не хочу находиться на содержании у Харри.
– Он придет в ярость.
– Это его проблема.
– Если он узнает обо мне, он, возможно, вчинит мне иск.
– Тогда не встречайся со мной.
– Как я могу не встречаться с тобой? И какой смысл тогда будет в твоем уходе от Харри?
– Неужели ты не понял ни слова из всего сказанного мною? Теперь, когда я люблю кого-то, я бы ощущала себя проституткой, ложась в постель с Харри и радостно принимая то, что он мне дает. Я была гулящей девкой, но не проституткой.
– По-моему, ты драматизируешь ситуацию.
– Думай, как хочешь.
– Но, моя дорогая девочка...
– Рик, перестань это повторять. Это звучит ужасно театрально. Ты произносишь это, как мальчишка из магазина.
– Хорошо. Но ты не можешь разрушать жизни четырех людей только потому...
– Только потому что мы один раз переспали? Это ты хочешь сказать? Конечно, я всегда знала, что ты принадлежишь к школе "схвати пирожное и съешь его". Но я думала, что у нас было по-другому. Хотел ты того или нет, но ты перевернул мою жизнь.
– Поппи, ты должна все тщательно продумать, прежде чем ты совершишь что-то серьезное. Пусть даже это звучит театрально.
– Ты беспокоишься из-за возможного скандала?
Она разозлилась. Это была их первая
– Ты думаешь о твоей политической карьере? Кресле сенатора? Конгрессмена? Или губернатора?
– Ты безжалостна. Ты ведешь себя, как стерва. Я думаю о многих вещах. Разрушатся жизни четверых людей. Это неразумно. Видит Бог, я много лет терплю то, что Морин гуляет, как Айседора Дункан. Иногда она ведет себя, как настоящая маньячка. Ее отношение к Максу всегда было для меня занозой в заднице, но я не собирался разводиться с ней из-за этого. Я согласен с Харри в том, что это было бы юношеским подходом. Проявлением недальновидности.
– Возможно, это свидетельство отсутствия чувств.
– Не думаю. Я уже перевалил за тот возрастной рубеж, когда можно играть варвара. Нельзя ломать жизни людей из-за...
– Преходящей страсти?
– Да, если угодно.
– Ненавижу тебя.
– Неправда. Иди сюда.
– Не приближайся ко мне, Рик. Когда ты прикасаешься ко мне, я готова взорваться.
В мире плотской любви кожа - ненасытный тиран. Она требует новых соприкосновений, контактов, ласк. Рот любовника напоминает разрезанный плод авокадо. В этом мире нет невозможного. Можно проникнуть в артерию другого человека, передать без слов сообщение его мозгу. В этом мире тепло и светло; влюбленный охотно позволяет душить себя. Нелепые позы свободны от вульгарности, нескромные ласки становятся священным таинством, а финальный экстаз - долговой распиской.
– Ты не представляешь, как я старался не приближаться сегодня к эллингу. Я знал, что ты здесь. Я пытался удержать себя, - сказал он.
– Ты не можешь спрятаться от меня.
– Не прячь свое лицо, мне нравится смотреть на него.
– Да, смотри на мое лицо, Рик. Может быть, ты никогда больше не увидишь это выражение. Его нельзя купить, выпросить, украсть. Оно может быть только подарено.
– Я должен ненадолго остановиться, дорогая, иначе я все испорчу. Остановиться?
– Нет, продолжай. Я сама тебе скажу.
– Я бы хотел провести с тобой в постели неделю. Мы бы занимались любовью, спали и снова занимались любовью.
– Рик, я бы не огорчилась, узнав, что завтра умру. Я получила от жизни все.
– Ты сумасшедшая, экстравагантная женщина. Мне кажется, что я очень люблю тебя.
Глава одиннадцатая
Морин лежала на диване в гостиной Сигрэмов; она была завернута в barracano - пышную шелковую накидку от Пуччи с зелеными, оранжевыми, белыми и черными пятнами. Где-то под чувственными складками ткани находилось её туго перевязанное бедро.
На лице у Морин не было макияжа, спутавшиеся после купания в озере волосы были стянуты на затылке. Она напоминала уличного мальчишку с маскарада - беспризорника в чужом, весьма дорогом костюме. Опаленные огнем волосы издавали неприятный запах. Ее парикмахеру придется пережить тяжелые минуты, когда она вернется в город.
– Я хочу виски, иначе я сейчас закричу, - сказала она Сидни Голабу.
Ей нравилось командовать незнакомым человеком, испытывать силу своей привлекательности.