Украденная душа
Шрифт:
Исма несла к колодцу два жестяных ведра. Под ногами хлюпали почерневшие листья, а колючий ветер так и норовил забраться под тунику. День вообще выдался промозглым, но расположение духа у Исмы было приподнятое. «И всё-таки мы с дядюшкой вчера увидели Астару, – думала она на ходу, – но пока издали… Какая же она красивая! А как на людях держится! Я бы, наверное, так не смогла. Было здорово, но жаль, что Зеф пока ещё слаб и подойти ближе к ней не получилось». Фраса выбежал Исме навстречу, радостно пружиня мокрыми лапами.
– Да-а-а, испачкался ты изрядно, дружочек, но ничего не поделаешь – погода
Лисёнок согласно тявкнул и снова куда-то исчез.
У колодца Исма встретила Гебба и Аристейя. Стражи уже набрали полные вёдра и собирались уходить, но, заметив девушку, решили задержаться. За четыре дня, что они прожили в Эдде, это была их первая встреча. Сначала к Исме пришла с расспросами Оззо, потом она помогала больным, потому что старшие Дома узнали об её знахарских способностях, а там уже и Эсса очнулась. От последней, кстати, доставалось больше всего поручений, поэтому Исма постоянно была чем-нибудь занята. Таков был порядок в церковной общине. И такой была цена за кров, пищу и за возможность находиться в стенах города.
– Здравствуй, Ис! – Лицо Аристейя озарилось улыбкой. – Давно не виделись. Мы с Геббом уже было подумали, что тебя взяла в плен верховная, заперла в храме и заставила выучить священное писание от корки до корки. – Стражи весело пере-глянулись. – Но Зеф нам всё про тебя рассказал. Так что мы знаем, почему ты пропала: трудишься в Кругу Женщин.
– Привет, Арис! И тебе привет, Гебб! Я очень вам рада. – Исма тоже улыбнулась и заглянула в глаза молчаливому стражу. – Ну, скажи хоть что-нибудь, а то Аристей как будто за двоих старается…
Смущённый вниманием Исмы, Гебб бросил вёдра на землю и быстро показал руками некий знак или, может, череду знаков, которых она не поняла.
– Это Ильрек – иллионский язык жестов. – Голос Аристейя стал серьёзнее, но не утратил прежнего дружелюбия. – Гебб немой с юных лет, но при этом он образованнее многих и прекрасно умеет поддержать беседу, просто делает это по-своему.
– Прости меня, Гебб, я не знала…
Страж замотал головой и снова показал что-то руками.
– Гебб говорит, чтобы ты не переживала. В походе не было времени нормально познакомиться, поэтому он не в обиде.
– Что правда, то правда, – задумчиво протянула девушка и вздрогнула, вспомнив дракона. – Не паломничество, а кошмарный сон какой-то… Но и сейчас дел невпроворот, а вот свободного времени мало.
– Точнее не скажешь! Это уже наша пятая ходка, но мы, думаю, ещё пару раз сходим. Нужно много воды, чтобы еды сготовить, помыться и вещи постирать, а рядом с Мужским Домом колодца нет.
Исма вдруг охнула, вспомнив про Зефа, и невольно воскликнула:
– Дыханье Палланты! Как там мой дядюшка? Ему ведь пока непросто ходить и тяжести поднимать нельзя из-за раны. А он молчит, не сознаётся, что помощь нужна. Я сейчас же наберу воды и отнесу Зефу хотя бы эти два ведра.
– Не волнуйся, Ис! Мы ему за всё время уже ведёр пятнадцать стаскали и с остальным помогли тоже. Гебб вот постирал ему походную одежду. Так что всё хорошо. Как ты сама сказала, дел хватает, но нам они не в тягость. Отдыхать мы тоже успеваем. Вот вы с Зефом куда вчера ходили?
Исма была так благодарна этим двоим, что чуть не расплакалась.
– Н-на площадь.
– Во-о-от! На пло-о-ощадь, – разочарованно повторил Аристей, – а мы с Геббом уже три раза были в таверне «Седьмой Угол»! Слышала про такую?
– Нет, но когда ж мне…
– А надо бы! Надо про такие места знать.
Гебб закивал, подтверждая слова товарища.
– Что же там такого интересного, в этом «Седьмом Углу»?
– А ты пропусти завтра вечернюю молитву и приходи – сама всё увидишь. Добраться легко. Со Светлой Улицы попадёшь на рынок. Там держись левой стороны. Иди вдоль стены, а как стена закончится, сразу поворачивай. Впереди будет здоровенный дом – он-то тебе и нужен. Мы будем ждать внутри и отвоюем у завсегдатаев стол. А чтобы не потеряться, возьми с собой Беррэ и Айолу. Они уже хорошо изучили город.
– Не хотелось бы пропускать молитву, но раз вы так настаиваете… Я, наверное, что-нибудь придумаю.
– Вот и отлично! Приходи. Всё равно всех молитв не прочесть.
– Как знать… Может, и прочесть… Во всяком случае, посвящённые в это верят.
– Ну всё, нам пора уже. До встречи, Ис!
– Хорошо, ребята. До встречи!
Рурру вылетел из кустов серебристой тенью, хлопая крыльями и вопя как рожающая лосиха. Следом за ним выскочил Фраса. Щёлкнув зубами, он плюхнулся в лужу, сел и с досадой взглянул на улетающий веерный хвост.
Исма негромко рассмеялась и одобрительно подмигнула лисёнку, мол, не переживай, в следующий раз обязательно поймаешь. Набрав колодезной воды, девушка направилась в Женский Дом.
Фраса бежал впереди, старательно обнюхивая всё, что встречалось ему на пути. «Вот неуёмный, – подумала Ис, – а это он пока щеночек… Что же с ним станется, когда вырастет?» Лисёнок замер и повернул порванное ухо в сторону девушки так, словно услышал её мысли. Немного помедлив, Фраса подбежал к толстому пню, пометил его и успокоился. Оставшуюся часть пути он не пропадал в кустах, не гонялся за птицами и вообще не отходил от Исмы. «Вымотался, наверное, – предположила она. – Слава Палланте! Значит, не будет прыгать по комнате и доводить соседок. Свернётся себе в клубок у подушки и спокойно проспит до утра. Покормлю ещё сытно, и точно уснёт». Оззо хоть и стерпела присутствие лисёнка в Доме, но только потому, что Ис рассказала верховной про нападение колдуна и про то, что на самом-то деле паломников спас Фраса.
Когда чародей напал и превратился в девятиглавого дракона, лисёнок вылез из капюшона и запрыгнул Исме на левое плечо. Он рычал и смотрел на север, не обращая внимания на чудовище, как будто его там и не было вовсе. Если бы Фраса не повёл себя так странно, Исма бы ничего не поняла и не рассказала Эссе про иллюзию, созданную врагом.
Услышав это, Оззо смягчилась и разрешила оставить лисёнка при условии, что он никому не доставит хлопот. В общем-то, справедливо, ведь в обоих Домах Палланты поселилось так много паломников и священнослужителей, что стены, казалось, трещали по швам: дети плакали, старики кряхтели, монахини молились, а жрицы раздавали поручение за поручением. И так с самого первого дня.