Украденные лица, украденные имена
Шрифт:
Некоторое время он постоял возле стазис-клетки, такой же неподвижный, как его пленники. Он услышал, как загремела цепь в якорной трубе; мгновение позже в трюм по трапу спустилась светловолосая женщина-капитан.
– Мы на месте, – сказала она. – Ты сойдешь на берег?
– Да. Немедленно. У тебя есть инструкции? Все ли ясно?
– Ясно, – печально ответила она. – Тебе обязательно надо это сделать?
– О да, – прошептал он, проходя мимо нее. Все, о чем он мог думать, был кристалл. Кристалл, готовый впитать столетия. – О да.
Он пошел к
– Не вини себя, – пробормотал он. – Ты проиграл.
НОМУН ПРОБУДИЛСЯ С ПЕРВЫМИ лучами солнца и оторвал голову от сверкающего песка. Красный луч скользнул по пляжу, осветив неподвижные фигуры остальных, распростершихся в активной зоне. У края воды ждал Мертвый Номун.
Слабый перезвон колокольчиков разнесся над черной водой, и Номун узнал этот звук. Сигнальное устройство парусоходов, подумал он. Они не хотят пропустить развязку. Пока он смотрел, появились первые пассажиры. Они махали руками; одни казались веселыми, другие разочарованными.
Молодой Номун шевельнулся, застонав. Через мгновение он встал на колени.
– Мы добрались? – спросил он.
Номун сел.
– Возможно. – Он посмотрел на парусоходы. На палубах толпились зрители; они ждали в тишине.
Скрытный звук сзади привлек его внимание. Нефрит Номун пришел в себя; его рука схватила горло Молодого Номуна. Они упали на землю, борясь друг с другом.
Номун вздохнул. Внезапно он почувствовал усталость, слишком сильную, чтобы действовать. Но он все равно поднялся на ноги и побрел по песку.
Движения Молодого Номуна ослабевали; он посмотрел на Номуна глазами, полными отчаяния. Взгляд Нефрит Номуна был незрячим, зубы обнажились в болезненно широкой улыбке. Сухожилия на его шее натянулись, как проволока. Он дернул рукой и рассмеялся, когда Молодой Номун издал негромкий рвотный звук.
– Остановись, – сказал Номун. – Прекрати, если хочешь жить.
Нефрит Номун снова рассмеялся, его глаза пылали триумфом.
– Сейчас я живой! – Он подмял Молодого Номуна под себя и впечатал его лицом в разбитые алмазы.
Номун пнул его ногой и почувствовал, как ломаются ребра. Но хватка Нефрит Номун не ослабла.
– Ну и ладно, – пробормотал Номун и, наклонившись, схватил рукой подбородок Нефрит Номуна. Он ощутил жизнь, пульсирующую под кожей. Он опустил колено на шею Нефрит Номуна и одновременно дернул подбородок вверх. Шея Нефрит Номуна сломалась, голова повернулась без сопротивления. Его глаза, уставившиеся на Номуна, горели еще мгновение, а затем погасли.
Молодой Номун высвободился и, задыхаясь, растянулся на песке.
Хорошо, подумал Номун. Хорошо, что он жив. Он отпустил голову Нефрит Номуна и встал.
Когда
На палубу вышла светловолосая женщина-капитан; увидев его, она ослепительно улыбнулась и помахала рукой
– Позади тебя, – прохрипел Молодой Номун. Номун обернулся и увидел Мертвого Номуна. Мех-убийца был совсем близко; в металлической руке он держал какой-то острый блестящий предмет. Номун отпрыгнул в сторону судорожным движением и упал на спину в воду.
– Нет! – крикнул он. – Назад!
Но мех вошел в воду и приставил оружие к его шее, прежде чем он смог увернуться.
– Ваш приказ, Хозяин, – сказал он. Мех взял его за руку и помог выбраться из воды. Он увидел, что «оружие» – это наркоинъектор.
– Антидот, Хозяин. Для мнемонического блока.
Он порылся в памяти и нашел только одно новое воспоминание. Оно затопило память.
ЗА ЧЕТЫРЕ ДНЯ, ДО того, как другие Номуны начали умирать, он открыл глаза и обнаружил, что его голова восхитительно пуста. Светловолосая женщина сняла жгут эмоциоупряжи и передала его одному из мужчин, стоявших рядом.
– Сейчас тебе легче, Номун? – спросила она с еле заметной улыбкой. – Номун, это твое имя, и это все, что ты будешь помнить, после того, как я сделаю тебе вот это.
Она взяла в руки инъектор.
– Мнемонический блок. Ты приказал мне поставить его тебе, прежде чем мы поместим тебя и других Номунов на терминальный пляж.
Номун огляделся. У всех мужчин было одно и то же лицо – жесткое, холодное, решительное. Его лицо.
– Твои братья, Номун. Плоть от твоей плоти. Но они не носят твоего имени. Это важно для тебя. – Женщина больше не улыбалась; какая-то невеселая эмоция проступила на ее гладком лице. – Ты просил меня сказать тебе все это, а затем заставить тебя забыть об этом, пока ты не закончишь свою маленькую войну. Если ты когда-нибудь ее закончишь. Ты знаешь что-нибудь?
– Нет.
– Я не удивлена, – сказала она. – Никто больше не знает. Но слушай: ты только что отдал сто тридцать лет твоих неприглядных воспоминаний в бионакопитель. Все, что у тебя осталось – это рефлексы твоего тела и твое имя. – Она погладила его по щеке прохладными пальцами и снова грустно улыбнулась. – Хотя не все твои воспоминания были неприятными, я знаю это, потому что у нас с тобой было несколько приятных. Но все равно. Так ты относишся к своей жизни – и ты просил меня ничего не скрывать. Я не знаю, почему она не может измениться, но она не может, или ты так говоришь. – Она вздохнула. – Через некоторое время мы отвезем тебя на другой конец мнемобиота и положим на песок рядом с девятью твоими клонами. Это будут те клоны, которые использовали твое имя; ты собирал их в течение последних нескольких лет.