Украденный голос. Гиляровский и Шаляпин
Шрифт:
Я вытащил еще рубль.
– И дай нам свечей. Штуки четыре.
«Хозяин» ушел в свои апартаменты и вернулся со свечами.
– Ну, пошли. Только чтобы по-быстрому.
Под лестницей был ход в полуподвальное помещение – такой узкий, что Пахом, тихо матерясь, едва в него протиснулся. Здесь было просторней, чем в комнатах наверху, но довольно сыро – не спасала даже маленькая чугунная печка с трубой, выведенной наружу. Лучик света тянулся в махорочном дыму до каменного пола, ложась на него бледным пятном. Возле печки в старом, подобранном на помойке кресле сидел детина в натянутом на уши
– Сёмка, – позвал сидящего Пахом. – Замок отвори!
Он указал пальцем на дверь, обитую жестью в дальнем углу подвала.
Детина неспешно отряхнул колени от налипшей стружки, сложил ножик и свою «скульптуру» в одну руку, а другой достал из кармана ключ. Так же медленно встав, он подошел к двери и одной рукой ловко открыл большой амбарный замок, на который была заперта дверь. Потом открыл ее. За ней мы увидели темный прямоугольник входа в подземелье.
– Идите, – повернулся к нам Пахом. – Тока я за вами запру. А то там шастают разные… Если этим путем вернетесь – стучите. Ребята тут у меня сторожат.
– Спички? – спросил я у Шаляпина. Тот достал коробок, и мы зажгли свечи. На фонарь певца я не надеялся, и потому, вручив ему одну из свечей, первым нырнул в проем. Он последовал за мной. Сзади со стуком закрылась дверь, и прогремел замок.
Шаляпин поднял повыше свечу.
– А тут кто-то поработал капитально! – сказал он громко. – Смотрите – балки и даже доски на полу!
– Говорите, пожалуйста, тише, – попросил я. – Мы хоть и под землей, но все-таки не одни. Живут и здесь.
– Только как же мы будем ориентироваться? – спросил громким театральным шепотом Шаляпин.
– Ну, на это у нас есть карта.
– Карта?
– Не думаете же вы, – усмехнулся я в усы, – что я сунусь в эдакие места совсем не подготовленным? Хоть я и бывал тут всего один раз, но заставил своего тогдашнего проводника подробно рассказать мне про подземелье и даже нарисовал по его словам карту. Хоть ей и нельзя полностью доверять, однако основные ходы на ней помечены точно.
Я помолчал, а потом добавил:
– Надеюсь, что точно, иначе нам отсюда не выбраться.
– Но мы можем вернуться так же, как и пришли, – с тревогой сказал Шаляпин.
– Вообще-то здесь много выходов на поверхность, – ответил я, вынимая портмоне. – Главное – знать их. Но заблудиться – проще простого.
Я достал из портмоне сложенный вчетверо листок, который на всякий случай всегда носил с собой. На нем и была нарисована карта с необходимыми пометками. Шаляпин приблизил к ней свечу, подставив снизу ладонь, чтобы не накапать воском. В еле колеблющемся пламени ее я стал показывать направление нашего движения.
– Вот смотрите. Мы находимся здесь. – Я ткнул в начало толстой двойной линии. – Это «Крымский тракт».
– Какой?
– «Крымский». Его вырыли после обороны Севастополя трое саперов-дезертиров. Если помните, во время той войны широко велись минные работы. И вот эта троица, прибежав в Москву после поражения, решила устроиться на Хитровке по специальности. Подземные схроны существовали
– А что с ними стало потом? – спросил заинтересованно Шаляпин.
– Не знаю. Вряд ли дожили до сих пор. Скорее всего, лежат вот тут. – Я ткнул свободным мизинцем в кружок, обозначавший небольшую пещеру.
– А что здесь?
– «Яма». Кладбище. Да-да! Если надо скрыть тело так, чтобы его не нашла полиция, то его волокут сюда. И здесь зарывают.
– Подземные могилы… А это что? – Шаляпин кивнул на черточку, отходившую от «Тракта».
– Это «Подлянка». Не хотелось бы туда соваться. Она ведет к схронам под кабаками. Но боюсь, этого не избежать – нам нужно найти кого-нибудь, кто мог бы рассказать нам про местного лекаря. Если наткнемся на кого-то из моих старых знакомцев, то, считай, повезло. Хотя люди тут сидят такие, что лучше было бы с ними вовсе не встречаться – только по сильной нужде. В любом случае, Федор Иванович, держитесь сразу за мной, и если я с кем-то заговорю, то в этот разговор не вступайте. Хорошо?
Шаляпин кивнул.
– Ну, пойдем, что ли?
– Пойдем.
Прикрывая свечи руками от слабого тока воздуха, мы прошли вперед и остановились там, где от «Крымского тракта» шел налево еще один более-менее благоустроенный ход.
– Нам туда, – качнул я свечой.
– Туда?
– Да, там был главный саперный схрон. Сейчас уже заброшен – слишком много народу теперь тут ходит.
– Разве? – удивился Шаляпин. – Мы тут уже минут десять, а еще никого не встретили.
– Можем и вообще никого не встретить, – объяснил я. – Уже вся Хитровка знает, что мы под землю спустились. Кому надо – спрятались.
– Хорошо, Владимир Алексеевич, что вы с ними «на берегу» договорились, – пробормотал Шаляпин, стряхивая комочки земли со своего плеча. – А то бы нас тут зарезали – никто бы и не заметил.
– Хорошо, – согласился я.
Мы свернули налево и скоро очутились в небольшой рукотворной пещере, где раньше хранилось ворованное.
– Ну, Федор Иванович, – сообщил я Шаляпину, – тут цивилизованная часть подземелья заканчивается и начинается дикость.
– А это была цивилизация? – удивился певец.
– Так точно. Страшно?
– Страшновато, – признался Шаляпин, – вокруг темно, над тобой – земля, под тобой – земля. Вокруг – тоже земля. Думаю, я бы сейчас даже туману хитровскому обрадовался бы, как синему небушку…
– Ничего, – постарался я подбодрить своего спутника. – Потом всем будете рассказывать, как бродили по этому подземелью! Девушки будут в обморок падать.
– Хорошо бы…
– Ну, продолжим. Сейчас мы пройдем вдоль стены. Нам надо найти «Подлянку».