Украденный роман

Кантор Джиллиан

Администратор (Вера, как гласил бейджик) нахмурилась, глядя на меня поверх очков в яркой розовой оправе.

– Озеро Малибу, конец тридцатых – начало сороковых? А какую именно информацию вы ищете?

– Что-то – что угодно – об Эмилии Эшервуд. Она, кажется, жила там последние годы перед смертью, – пояснила я.

– А-а-а, – кивнула Вера, – вы работаете вместе с той женщиной?

– Какой женщиной?

– Которая снимает фильм.

Фильм? Я помотала головой.

– Нет, я ни с кем не работаю. А здесь недавно была женщина, которая снимает

фильм? – Эш все-таки уже заключил контракт на съемки фильма и забыл сообщить мне?

– Ну, не так уж недавно, – уточнила Вера. – Может, месяц назад.

Месяц назад? Эш связался с режиссером, прежде чем звонить Чарли? Если так, то он намеренно умолчал об очень важной составляющей будущего проекта.

– Нет, я не работаю с ней, – повторила я, – но если бы вы могли показать мне материалы, которые показали ей, это очень помогло бы.

Вера снова нахмурилась.

– Боюсь, не могу.

– Мне не для фильма, – попробовала зайти я с другой стороны, – я писательница и работаю над книгой…

Я умолкла, пораженная собственными словами, которые не говорила вслух очень давно – я писательница, я работаю над книгой. Приятно и в то же время странно было произнести их и поверить, что они вскоре могут оказаться правдой.

– О, нет, я хотела бы вам помочь, дело не в этом. – Улыбка Веры стала извиняющейся. – Я не могу в прямом смысле – она украла все документы.

– Что? – Я решила, что неправильно расслышала.

– Эта женщина, режиссер. Она взяла с собой все заметки об Эшервудах, которые нашлись в архивах, и так их и не вернула.

Глава 15

Остаток дня я провела в тишине читального зала, изучая биографию Дафны дю Морье – Вера нашла ее в фонде библиотеки после того, как я немного пришла в себя от новостей о краже.

Я надеялась, что на этих страницах найду какой-то ключ к судьбе Эмилии. Я выписала все даты, касающиеся Дафны, в поисках каких-то совпадений между двумя женщинами – родилась в Лондоне в тысяча девятьсот седьмом, жила в Медоне, во Франции, где и окончила школу в тысяча девятьсот двадцать пятом, вышла замуж за Фредерика Браунинга в тысяча девятьсот тридцать втором, вместе с мужем жила весьма замкнуто в Египте – там и начала писать «Ребекку», – переехала в поместье Менабилли в Корнуолле, которое, как считают многие, стало прототипом поместья Мандерли.

Я не была уверена, имела ли Эмилия какое-то отношение ко всем этим событиям, и когда несколько часов спустя я снова вошла в стеклянный дом Эша, в голове все еще роились разрозненные факты из биографии Дафны. Но сейчас моей главной целью было выяснить как можно больше о загадочном режиссере, которая украла архивы, касающиеся Эмилии.

Однако прежде чем я успела открыть рот, Эш сгреб

мои руки в свои; теплая волна поднялась вверх, к моим плечам и в конце концов к лицу. Все заготовленные фразы словно выдуло из головы, и я смогла только пробормотать:

– Что случилось?

– Хочу кое-что вам показать, – порывисто ответил он и, так и не отпуская рук, повел меня на веранду. Я подумала, что могла бы освободиться от его хватки и идти на безопасном расстоянии, спокойно, как полагается профессионалу за работой. Но я не хотела. Внимание и близость Эша лишали меня душевного равновесия, но будоражили еще сильнее.

Я бросила взгляд на знакомый стол, ожидая увидеть там дневники Эмилии, но стол был накрыт для ужина, а Эш тянул меня дальше, и только когда мы оказались у самых перил, отпустил мои руки и указал на воду у ног.

– Не понимаю, – сказала я и осознала, что уже произносила эту фразу и сегодня, и несколько раз за минувшую неделю. В присутствии Эша реальность словно начинала ускользать от меня, но странным образом это ощущение скорее влекло, нежели тревожило.

Эш приложил палец к губам, призывая к молчанию, и снова ткнул рукой в сторону океана.

Вода сегодня была жемчужной, голубовато-серой, сияющей в лучах угасающего солнца. Внезапно по ее поверхности прошла рябь, и в волнах показался огромный серый горб.

– Это… кит? – прошептала я, словно боясь побеспокоить великана.

Эш кивнул.

– У них сейчас миграция. Каждую зиму они проплывают тут на пути из Арктики в мексиканские воды. В этом году что-то припозднились.

– Ждали меня, – пошутила я.

– И оно того стоило, – мягко произнес Эш. Его слова упали, как камешки в воду. Этой водой была я, и они упали в самую глубину. Этот жар. Эта искра. Они доказывали, что самый сексуальный мужчина современности думал обо мне не только как о писательнице, и мне это не почудилось.

Киты вынырнули снова – на этот раз сразу двое. Сначала показался горб, потом гигантский хвост, и еще один горб.

– И вот фонтан, – продекламировала я. – И горб как снежная гора.

Эш вопросительно наклонил голову, глядя на меня.

– Извините, – пожала я плечами. – Классический английский юмор. Это цитата из «Моби Дика». Терпеть не могу этот роман, но в колледже мне пришлось писать по нему доклад. Вот теперь всплыло в голове.

– Какое богохульство со стороны писателя признаться, что он ненавидит «Моби Дика», – поддел Эш, и в уголках его глаз залегли морщинки от улыбки.

– Невероятное, – согласилась я. – Но серьезно, вы его читали? – Эш рассмеялся и покачал головой. – Вот и не рекомендую.

– А вы забавная, – непринужденно заметил он. – Не ожидал, что вы окажетесь такой. Но мне это в вас нравится, Оливия.

Я рассмеялась, отмахиваясь от комплимента. Но как Ной говаривал в колледже, юмор был моим защитным механизмом, и в самом деле, я смеялась до тех пор, пока уже невозможно было не заплакать.

Но я не хотела обсуждать эту тему с Эшем, поэтому просто сменила тему.