Украду твое счастье
Шрифт:
– Мам, а ты почему не вышла? Тебя же звали? И не первые встречные. Достойные.
– Почему не вышла? Не знаю… не хотела, чтобы у тебя был отчим.
– Подожди… ты из-за меня? Серьезно?
– Нет, прости… обманываю тебя. Глупая. Не из-за тебя, дочь. Из-за себя. Потому что… поставила планку слишком высокую. Никому не дотянуться.
– До кого? До тебя?
– Нет… До отца твоего.
– То есть… при чем тут он? Он же тебя бросил?
– Или я его бросила. Не знаю. Он предлагал мне остаться. Это я не захотела
– И правильно! Если бы любил он бы не женился на другой по расчёту! Сейчас не девятнадцатый век, другие времена!
– Времена всегда одинаковы, девочка моя. Это так. Во все времена бывают ситуации, которые ты не можешь переломить, как ни пытайся. Или переломишь, и разрушишь жизни всех, кто рядом с тобой Так тоже бывает. Пойми.
– Мам, ты его любишь до сих пор?
– Я не знаю. Правда. Я не уверена, что это любовь. Наверное нет. Просто… Понимаешь я сама себе запрещаю забывать и вычеркивать. Я сама себя заставляю все время помнить, думать. Если хочешь – страдать. Знаешь, я ведь даже к психологу ходила. Ну, вернее, был у меня один мужчина, психолог. И вот я поделилась с ним своей историей.
– И что он сказал?
– А то и сказал. Человек может разлюбить. Только он должен захотеть. Захотеть забыть. Захотеть вычеркнуть. Захотеть перестать страдать. Мы, люди, удивительные создания. Нам нравится страдать, понимаешь ли.
– Не понимаю! Я не хочу страдать!
– Если бы ты не хотела, ты бы не говорила о том, чтобы выйти за первого встречного. Ты бы просто хотела выйти за того, кого сама полюбишь и оценишь, и за того, кто полюбит и оценит тебя. Но ты… ты как и я. Не можешь забыть Егора.
– Могу, мам! И забуду! Ненавижу его!
– Ненависть – очень сильное чувство, девочка. Я тоже ненавидела. Вот когда перестанешь ненавидеть, когда тебе будет все равно, тогда можно сказать, что ты излечилась.
– А ты не излечилась? За столько лет?
Она покачала головой.
– Не хочу. В это сложно поверить, но я на самом деле не хочу. Мне вот нравится нести этот крест и страдать. Глупая я баба, в сущности…
– Мам, ну какая ты баба?
– Глупая! А тебе скажу – лучше забыть, захотеть разлюбить и вычеркнуть! Ты молодая, ты красивая! Думай о себе, дочка! У тебя еще таких Егоров будет…
Но я не смогла. Как ни пыталась последовать совету мамы – не смогла. Видимо, у нас с ней семейное это. Быть глупыми и любить…
Нет. Я не люблю его.
Просто…
Просто хочу ему доказать, что он был неправ! Что именно он разрушил наше счастье!
Оно ведь было! Счастье!
Когда я ждала его после матча, когда мы ехали домой, целовались как сумасшедшие. Когда мы иногда специально приезжали на смотровую на Воробьевых горах, весь город был у наших ног, и он кричал, что готов положить мир к моим ногам!
Когда он после очередной победы в матче задирал футболку, и показывал всему миру
И когда привозил мне шоколад из разных уголков мира. И кормил меня им по утрам, или размазывал его по моему телу, слизывал, а потом мучился аллергией, и мне даже пришлось как-то раз вызывать «скорую» так ему было плохо! И врач в клинике, ржал над ним, объясняя, что женщину можно мазать шоколадом, не содержащим какао-бобы и аллергены. А Стена отвечал, что это тогда не шоколад, а фиг знает, что и его девушка это есть не будет.
Мы были так счастливы!
Почему же нашлись те, кому захотелось нас сломать?
Хотя… при чем тут «те»?
Если бы мы любили друг друга, если бы хотели все сохранить, разве нас можно было бы сломать?
Если бы Егор меня любил, разве бы он стал спать со Снежаной?
Весь день на работе думаю об этом. Анализирую.
От этих мыслей голова пухнет.
Хорошо еще Дворжецкий уехал по делам, и сказал, что вернется только к вечеру.
Мне уже не кажется хорошей наша с ним затея.
Это дико мне собираться за него замуж.
Дико то, что он меня целует.
Правда… целует он скорее не по-настоящему. Словно на камеру работает.
Вспоминаю наши рекламные съемки с Иваном. Теперь все видится совсем в ином свете. Тогда мне казалось, что поцелуи на камеру, не постановочные, а реальные нужны потому, что так захотел режиссер. Но снимаясь потом пару раз в похожих сессиях уже без Ивана я поняла, какой это бред! Никто из режиссеров не требовал реальных поцелуев! И никто из партнеров не требовал! Наоборот, мальчики всегда спрашивали, как мне удобно, как мне комфортно, чтобы не нарушить личные границы, но при этом отработать так, чтобы все поверили.
Иван не отрабатывал. Ему хотелось меня целовать и он делал это нарочно!
А вот, Денис Александрович очень здорово отрабатывает!
И увидев наше фото с ним на страничке модного сетевого издания о ресторанном бизнесе я понимаю зачем он приехал утром меня встречать и зачем целовал.
Постановка.
И наши фото из свадебного салона так же попали в сеть!
Обалдеть!
Только что вот теперь с этим делать, если везде уже написали, что гуру ресторанного бизнеса Дворжецкий наконец решился снова вступить в брак.
Читаю о нем, странно, что я столько лет его знаю, и при это реально знаю очень мало!
Был женат. Есть сын. Так. Стоп. А дочь? Он ведь, когда поселил меня в квартиру, сказал, что там жила его дочь?
А в таблоидах про дочь ни слова. Интересно.
– Виталина? Ты почему до сих пор на работе?
– стоило вспомнить!
Дворжецкий заходит в кабинет. У него в руках большой пакет с логотипом известного бренда, он ставит его на свой стол.
– Денис Алек… Ой… простите. Я же сегодня до восьми?