Украина в русском сознании. Николай Гоголь и его время.

Марчуков Андрей Владиславович

Особенности культурной и политической жизни Рос­сии, а также биография самого писателя позволяют ска­зать, что созданный Гоголем и «предложенный» им рос­сийскому обществу образ Украины был одновременно и взглядом «изнутри» — с точки зрения уроженца тех мест и малороссиянина, и «извне» — с позиций представителя российского образованного слоя и человека русской куль­туры. Действительно, ведь в Нежинской Гимназии высших наук, которую окончил Гоголь, при всей имевшей там место этнической и культурной специфике (и учащихся, и окру­жения, и культурных увлечений той поры), определяющей была русская культурная среда, ориентация на высокие образцы и эталоны русской культуры. Не случайно боль­шинство выпускников гимназии, а среди них было не­мало одарённых и талантливых людей, включилось в рус­ский литературный процесс (и первый среди них — сам Гоголь), а не стало создавать отдельную малороссийскую литературу [6] . Среди них были те, кто экспериментировал в этом направлении, но при всём том их опыты оставались

в рамках двойной культурной идентичности и не вступали в противоречие с русской культурой. А что касается Гого­ля, то свои «украинские» произведения он писал не в Ма­лороссии, а в Петербурге, который даже стал неким анти­образом (географическим, красочным, эмоциональным), на противопоставлении которому вырастал гоголевский образ Украины.

6

Супронюк О. К.Литературная среда раннего Гоголя. Киев, 2009. С. 94, 100.

Русская литература (так же как и русский язык, культу­ра и сама государственность) была поистине общерусским делом, и вклад в неё писателей и поэтов-малороссов, чис­ло которых насчитывалось десятками, был велик. Помимо Гоголя, это Н. И. Гнедич, В. В. Капнист, А. А. Перовский, В. Т. Нарежный, О. М. Сомов, Е. П. Гребёнка, Г. П. Дани­левский, В. Г. Короленко, карпатороссы Н. В. Кукольник и Н. И. Билевич (учитель молодого Ф. М. Достоевского, оказавший на него значительное литературное и нрав­ственное влияние) [7] . Это даже Т. Г. Шевченко, которого принято считать не русским, а украинским литератором, хотя сам он вовсе не думал отрекаться от русской литера­туры, вёл на русском языке дневник и переписку и, по соб­ственным словам, написал около двадцати русских пове­стей (из них до нас дошло только девять [8] ). Причём сочинял по-русски Шевченко и в свой самый плодотворный период, ещё до того, как ввязался в политику и угодил в ссылку [9] .

7

Там же. С. 85.

8

Барабаш Ю.Почва и судьба. Гоголь и украинская литература. У ис­токов. М., 1995. С. 79.

9

Щёголев С. Н.История «украинского» сепаратизма. М., 2004. С. 51-53.

А было и много других, порой не менее талантливых, но подзабытых или же оказавшихся в тени своих коллег- современников. Кроме того, среди людей, имевших мало­российские корни, можно назвать А. К. Толстого, А. П. Че­хова, К. Г. Паустовского, М. А. Волошина, А. А. Ахматову. Но именно с Гоголем больше всего ассоциируется обще­русский характер русской литературы и культуры, и имен­но ему суждено было стать самым известным писателем- малороссом.

Пожалуй, наиболее яркий пример того, насколько тесно в русском культурном процессе были переплетены велико­русская и малорусская составляющие (в том числе и на лич­ном уровне) — настолько, что отделить одну от другой не­возможно, не разрушив этого единства, — являют собой писатели и близкие родственники Алексей Толстой и Алек­сей Перовский.

Алексей Алексеевич Перовский (1787-1836) был вне­брачным сыном графа А. К. Разумовского и приходился внуком последнему малороссийскому гетману, генерал- фельдмаршалу К. Г. Разумовскому. Кстати, его брат Л. А. Пе­ровский возглавлял Департамент уделов Министерства Императорского двора, где с марта 1830 по февраль 1831 го­дов служил молодой Гоголь. Сам А. Перовский совмещал чиновную деятельность (в том числе был он и попечителем Харьковского учебного округа) с литературной. Современ­ному читателю он больше знаком по своей сказочной пове­сти «Чёрная курица, или Подземные жители», хотя в своё время был известным писателем (печатался под псевдони­мом Антоний Погорельский), примыкавшим к пушкин­скому кругу. В своих литературных занятиях Перовский опирался на малороссийский материал.

Алексей Константинович Толстой (1817-1875) прихо­дился ему родным племянником (сыном сестры) и, таким образом, правнуком гетмана. Собственно, сказку о «Чёр­ной курице» Перовский сочинил как раз для маленько­го Алёши. Детство Алексей Толстой провёл в Малорос­сии (в имении дяди) и на всю жизнь очень её полюбил. Но своё литературное творчество он посвятил русской истории (исторический роман «Князь Серебряный», 1863 г.; трилогия «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фё­дор Иоаннович» и «Царь Борис» — 1866-1870 гг.), осмыс­ливая драматический рубеж XVI-XVII веков, а в сти­хотворениях и балладах воспевая древнерусский период и Русь богатырскую. И поэтому безоговорочно призна­ётся русским писателем. Тем более, что и сам считал себя русским [10] .

10

Толстой А. К.Собрание сочинений в 5 томах. М., 2001. Т. 1. С. 14, 16; Т. 5. С. 293, 307.

Но здесь возникает пусть на первый взгляд и нелепый, но, учитывая нынешние реалии,

не столь уж праздный вопрос: а можно ли дядю и племянника развести по на­циональным «квартирам» и литературам? Можно ли одного из них «оставить» русским исключительно потому, что он писал не про гетманов и «чернобровых хохлушек», а про Ивана Грозного и Илью Муромца, а другого назвать «украинским» лишь потому, что в работе он использо­вал малороссийский материал? Очевидно, что нет. И тот, и другой, кровно и культурно впитав в себя обе этнические природы, олицетворяли русскую литературу и культуру во всей их тематической и географической полноте, творя и понимая их именно как такое единство.

Кстати, Алексей Толстой (в этническом плане наполо­вину великоросс, наполовину малоросс) в своём знамени­том стихотворении «Колокольчики мои, цветики степные» (1840-е гг.) очень ясно выразил своё понимание единства Великой и Малой Руси, вместе составляющих Россию. Сре­ди прочего там описывается торжественный въезд в Мо­скву малороссийского посольства, которое под колоколь­ный звон встречают народ и Государь:

«Хлеб да соль! И в добрый час! — Говорит державный, — Долго, дети, ждал я вас В город православный!» И они ему в ответ: «Наша кровь едина, И в тебе мы с давних лет Чаем господина!»

И это давно чаемое единение настолько же радостно и дорого и тем, и другим, насколько оно пришлось «не по сердцу» их всевозможным недругам [11] .

Стоит подчеркнуть, что русская литература и культура как феномены общерусские были общими и родными не толь­ко для великорусов, но и для малорусов. Такое их восприятие долгое время было свойственно даже представителям заро­дившегося в середине XIX века украинофильского движения, в том числе тем из них, кто, как тот же Шевченко, критически относился к России как государству. Показательны в этом кон­тексте слова виднейшего деятеля этого движения второй поло­вины XIX века М. П. Драгоманова, назвавшего героиню пуш­кинской «Полтавы» Марию (исторический прототип которой Матрёна — дочь казнённого Мазепой В. Л. Кочубея) одним «из первых живых русскихлиц в нашейлитературе» (выделено мной. — А.М.) [12] . И главное тут даже не то, что Марию-Матрёну он считает лицом русским,хотя это тоже любопытно, а его от­ношение к русской литературе как к нашей.

11

Там же. Т. 1. С. 59.

12

Цит. по: Заславский И. Я.Пушкин и Украина: украинские связи поэ­та, украинские мотивы в его творчестве. Киев, 1982. С. 100.

Даже ставя своей целью создание собственной — укра­инской— культуры и нации как не-русскихпо своему ми­роощущению, эти люди оставались носителями двойной идентичности и не порывали с русской культурой. Лишь ближе к концу XIX века среди части малорусского этноса (адептов этой самостийно-украинской идеи), численно, правда, не самой большой, возникло отношение к русской культуре как к «чужой» для украинской нации и даже «враждебной» ей, что стало одним из важнейших призна­ков перерождения украинофильствав украинство.Такое отношение к русской культуре и русскости вообще являет­ся визитной карточкой украинского национализма [13] .

13

Подробней см. Марчуков А. В.Украинское национальное движение. УССР. 1920-1930-е годы. Цели, методы, результаты. М., 2006. С. 101-114 и др.

Но, как уже было сказано, это случилось позднее, и было присуще лишь части малорусского этноса. В целом же, соз­даваемые русской литературой образы и стереотипы, в том числе пространственные, были во многом общим делом ве­ликороссов и малороссов и творились ими совместно. Бо­лее того. Общерусский характер русской культуры как раз и складывался в результате такой совместной выработки образов, стереотипов, взглядов.

Вопрос о том, какой географический (а может, куль­турный или политический) объект описывал Гоголь, во­все не праздный. Выше уже говорилось об «образе Украи­ны» и об «образе Малороссии». Никакого противоречия тут нет. Во времена Гоголя в ходу были оба эти названия. Лишь к концу XIX века стараниями сторонников украин­ского движения они (как и их производные — этнонимы малороссыи украинцы)были превращены в синонимы со­вершенно разного национального выбора, в символы про­тивоположных национальных идентичностей: малорус­ско-общерусской и украинской. А тогда официальным названием края (прежде всего Левобережья Днепра), при­нятым и в столице, и в самом малороссийском обществе, были названия «Малороссия», «Малая Россия».