Украшение и наслаждение
Шрифт:
Его халат из расшитой шелком парчи придавал ему весьма экзотический вид.
— Не могу найти свой ридикюль, — пробормотала Эмма.
Он подошел к ней и проговорил:
— Найдем его позже. Он не мог никуда деться. Вероятно, затерялся между простыней или в одежде. Лучше поешь сейчас чего-нибудь.
Оказалось, что в огромной гардеробной графа слуги уже приготовили ужин — стол, накрытый белоснежной скатертью, был уставлен серебром и тончайшим фарфором, и у стола стояли удобные кресла.
Эмма восхитилась тем, как
При этой мысли Эмма почувствовала укол ревности. Она попыталась счесть столь неуместную реакцию нелепой и посмеяться над ней, но все-таки не смогла избавиться от чувства ревности.
А Саутуэйт, разливая шампанское, проговорил:
— Наконец-то нам удастся выпить за сегодняшний триумф.
Эмма уже собралась пошутить насчет шампанского, которое могло оказаться контрабандным, но вовремя прикусила язычок, так как вспомнила о том, что ослушалась графа и выставила на продажу запретные лоты.
— Как жаль, что здесь нет Кассандры, — посетовала она. — Думаю, она сейчас тоже празднует победу. Ведь Кассандра получит от продажи своих драгоценностей больше, чем надеялась. Ваш друг Эмбери во что бы то ни стало захотел приобрести ее сапфировые серьги с бриллиантами.
— Я пытался его остановить, но он меня не послушал.
— Возможно, он купил их для какой-то определенной леди.
— Если так, то ей следует быть готовой к тому, что придется кормить его какое-то время. Отец Эмбери дает ему весьма скудное содержание, и едва ли он может себе позволить такую вольность — даже если речь идет о какой-то особенной леди.
— Но я все-таки надеюсь, что он заплатит. Мне бы не хотелось говорить Кассандре, что…
— Если он не заплатит, заплачу я. — Граф поднял свой бокал. — За глаза, прекрасные и зоркие. И за тело, столь же пленительное, сколько и вос…
— О, благодарю вас! — поспешно перебила Эмма.
Саутуэйт рассмеялся:
— Прости меня, дорогая, но я думал, что ты предпочитаешь откровенность.
Лицо Эммы запылало.
— Я думаю, сэр, что есть вещи, о которых лучше не говорить.
— Ох, какое неожиданное осложнение! Но как же мне узнать, о чем говорить не стоит?
Эмма пристально посмотрела на любовника:
— Думаю, вы уже знаете.
Принявшись наконец за еду, граф заявил:
— Дорогая, я все думаю о твоих глазах, о том, насколько они зоркие и как умеют увидеть то, что следует. Должно быть, это качество ты унаследовала от отца. Должно быть, за долгие годы через «Дом Фэрборна» на твоих глазах прошло больше произведений Искусства, чем видел я за время своего грандиозного путешествия.
— Дело не только в поставляемых на продажу произведениях
— Значит, твой брат получил хорошую подготовку. Полагаю, он обладал таким же талантом, как и ты.
Получил! Обладал! Граф говорил о ее брате в прошедшем времени. Но они с папой не считали, что брат погиб.
Воцарилось долгое молчание. Наконец граф, не замечая, что Эмма замерла над своей тарелкой, вновь заговорил:
— Английские коллекции очень хороши, но ты еще больше удивишься, когда поедешь на континент и сможешь увидеть тамошние богатства. Входишь в заброшенную и никому не известную скромную церковь и находишь там произведения старых мастеров, способные соперничать с тем, чем располагаем мы в Англии.
— Значит, вы именно так провели свое «грандиозное путешествие»? Посещали малоизвестные церкви в поисках великих старых мастеров? А я-то думала, что молодые люди используют подобные путешествия для того, чтобы проводить время с падшими женщинами и предаваться оргиям.
— Признаюсь, что и я вел себя так же, как большинство молодых людей моего возраста. Поэтому мне следует повторить мое путешествие. У меня есть надежда на то, что по окончании этой ужасной войны ты поедешь со мной. Ты сможешь давать мне советы, когда я соберусь покупать коллекцию, способную соперничать с коллекцией Арунделла. А ночами я научу тебя всему, что знаю сам.
Он снова поддразнивал ее? Да, вероятно, поддразнивал, хотя она не была в этом уверена.
Тут граф поднес к губам руку Эммы, потом спросил:
— Так как же? Такое путешествие не было бы для тебя слишком скандальным?
Эмма молчала, и граф, поднявшись с места, заявил:
— Молчание — знак согласия. И в таком случае уроки начнем давать прямо сейчас.
Когда они вошли в спальню, Эмма сразу же бросилась к постели и принялась рыться среди простыней, одеял и подушек.
— Он должен быть где-то здесь, — бормотала она.
Дариус молча наблюдал за своей любовницей. Ясно было, что она снова принялась искать свой ридикюль. И не было сомнений в том, что содержимое этого ридикюля имело для нее особое значение. Вот только какое?
Впрочем, последняя мысль ненадолго задержалась в сознании графа — слишком уж эротичной была поза мисс Фэрборн. Она замерла, стоя на четвереньках, потом внимательно посмотрела на него и подползла к нему. Просунув руку под простыню, на которой он сейчас лежал, она выдернула из-под него пухлый ридикюль.