Укрощение капитанской невесты

Оболенская Татьяна

– Вот так, брат, женюсь. Ты ведь не возражаешь?

Я пожал плечами.

– Это твоя жизнь. И я за тебя рад, правда. Твоя невеста достойна всяческих похвал, если правда, что это наша соседка.

– Она самая, Тем, – отец завязал галстук. – Я ведь люблю ее всю жизнь. Поэтому и дом здесь купил, как только Арсеньев умер. Я хозяину нашего дома тогда двойную цену заплатал.

– Арсеньев правда твой отец? – вырвалось у меня.

– Галька просветила? – прищурился отец.

– Какая разница, – ушел от ответа я.

– Да, – отец нахмурился, – но я когда-то вычеркнул его из своей жизни, так же, как он вычеркнул нас с мамой. Я пришел

к нему только на похороны. Темка, – отец нахмурился, – Я догадываюсь, что следующий вопрос будет о Вике. Давай так, я все расскажу тебе потом, но сейчас попытайся быть приветливым. Окей?

Я кивнул.

– Один вопрос. Тетя Тая ушла из жизни из-за нее?

Отец отвернулся.

– Тем, у моей мамы была депрессия, она прогрессировала годами. И единственный виновник всего этого – это мой отец. Давай сегодня проведем вечер знакомства на высоте. У нее кстати есть дочка – Вероника. Она еще совсем девчонка, восемнадцать лет, удели ей немного внимания. Скоро она станет тебе сестрой.

– Угу, – усмехнулся я. – Хорошо, как скажешь. Сегодня я буду «душкой», клянусь тебе. Я смутно помню девчонку, в детстве она были прехорошенькой. Надеюсь, такой и осталась.

– Нет, – усмехнулся отец, – она стала просто обалденной. Сам увидишь.

Я стоял на балконе, когда услышал, голос отец и женский смех, вошел в гостиную поздороваться с девушками. Викторию Алексеевну я узнал сразу. Я ее давно не видел, несколько лет, точно. Но она ничуть не постарела, даже стала лучше. Хотя, странно так говорить, про молодую женщину. А она действительно молодая. Красивая! Зеленые глаза горят, пухлые губы так и манят. Хороша чертовка! Теперь я понимаю отца. И тут я перевел глаза на ее дочку и в прямом смысле слова, обалдел. Девица была в кожаных джинсах и косухе. Черная челка густых, до плеч волос, практически прикрывала глаза. Жуткое количество косметики на лице превратило его в неподвижную маску, накладные ресницы хлопали, как у коровы. И совершенно мерзкая помада на губах.

– Господи, что это за чудовище! – мысленно простонал я. – Это же надо, у такой матери такая дочь!

Я перевел глаза на отца и увидел в его глазах удивление, перекликающееся с ужасом. Отец тут же перевел взгляд на свою невесту и криво улыбнулся ей. Но та с невозмутимым видом обняла это маленькое чудовище и улыбнулась.

– Добрый вечер, Артем, надеюсь вы помните меня. А это моя дочка – Вероника.

Я кивнул и снова перевел взгляд на Веронику, которая невозмутимо жевала жвачку. Да, похоже вечер обещает быть томным. Мы расселись за столом. Отец – рядом со своей невестой. Меня посадили напротив чудовища.

– Где служите, Артем? – поинтересовалась Виктория, пытаясь нарушить повисшую тишину.

– Да в разных местах, – улыбаюсь я, – ближе к границе.

– Там, наверное, бытовые условия не очень хорошие?

– Тоже по-разному. Чтобы вымыться, баню топить нужно, – улыбаюсь ей в ответ.

– Классно, – подает голос чудовище, – никогда не мылась в бане.

– И, наверное, в дощатый туалет с дыркой посередине, тоже никогда не ходила, – невозмутимо продолжаю я беседу. А у чудовища приятный голос. Интересно, если ее отмыть, может она и ничего будет? – Если будет небольшая командировка недели на две, могу взять тебя с собой. Посмотришь прелести простой жизни, где-нибудь в пограничном районе, в Кушке, например, – подмигиваю я.

Отец переводит разговор на другую тему, расспрашивает чудовище,

куда она поступила после школы. Приносят торт, кофе, мы перемещаемся на веранду. Я вышел в сад покурить и наткнулся на девчонку, она, я так понимаю, собиралась смыться. Она быстро шла в сторону выхода, и тут меня как будто по башке шарахнуло. Такой знакомой мне показалась эта фигура сзади. Это… Вероника кратко будет Ника? Не может быть!

– Стоять! – неожиданно громко произнес я.

Девчонка вздрагивает, оборачивается, смотрит на меня удивительными изумрудными глазами. И я понимаю, что это она – та самая незнакомка из спорт-бара, которую я только вчера лишил девственности. И весь вечер и сейчас передо мной разыгрывался спектакль. Чудовище, значит! У нее хорошо получилось. Артистка, блин! Я подхожу к ней вплотную.

– Привет, артистка! – широко улыбаюсь я. – Но Станиславский говорил: «Не верю»!

– Она затравлено смотрит на меня.

– Ты ведь сразу узнала меня в клубе, так ведь? – прищурился я.

Она молчит. А я протягиваю руку к ее парику, теперь я вижу, что это парик, и стягиваю его. Вместе с париком стягивается резинка, удерживающая тяжелые пряди в хвосте. Светлые волнистые волосы распадаются. Черт! Красивые у нее волосы, впрочем, не только волосы. Она кусает свои пухлые губы и съедает эту отвратительную помаду. Как ей удалось сделать из себя чудовище? А я тоже хорош! Ведь помнил ту красивенькую малявку, которая пять лет назад вскружила мне голову. Почему я сразу, еще там в спорт-баре, не узнал ее? Она меня точно узнала, поэтому и поехала с «незнакомым» мужиком к нему на квартиру.

– Чего молчишь, кукла? – начинаю злиться я. – Дурака решила из меня сделать? Даже свою мать подговорила. Интересно, что ты ей наболтала? Что переспала со Стрельцовым-младшим и не хочешь, чтобы он тебя узнал? Молодца! Небось специально затащила меня в постель?

Она гневно сверкает зелеными глазищами.

– А ничего, что это была полностью твоя инициатива?

– Да, – соглашаюсь я, – но ты не послала меня на три буквы, а должна была, так как мужика у тебя до меня, не было. Ты же в лифте тряслась, как заяц. Удивительно, что я не понял все о тебе, иначе сразу бы отправил тебя домой, к мамке. А может ты хотела от меня залететь, чтобы затащить меня в загс? Так я не по тем делам, детка.

Она вырывает свою руку из моей, которую я оказывается крепко держу.

– Да пошел ты на эти самые три буквы, – шипит она, резко разворачивается и хочет уйти.

– Грубо, – усмехаюсь я и удерживаю ее за руку. – Нам нужно выяснить один очень важный вопрос.

– Только один? – уточняет Ника. – Какой?

– Ты предохраняешься? – прямо спрашиваю я.

– Чего? – растерянно переспрашивает она.

– Понятно, – вздохнул я. – 72 часа еще не прошло, поэтому поехали.

– Куда? – она оторопело уставилась на меня.

– В аптеку, милая, в аптеку, – поясняю я. – Куплю тебе противозачаточные таблетки, Постинор называются. И лично прослежу, чтобы ты выпила. Сюрпризы мне не нужны.

Ника поджала свои пухлые губки.

– Представь, я тоже не мечтаю, в восемнадцать лет стать матерью, причем от такого конченного придурка, как ты. Поехали.

Меня немного разозлило сравнение с «придурком», но я проглотил это. Мы зашли на веранду, где Виктория и отец пили кофе, а на самом деле целовались, и даже не заметили, как мы вернулись. Я громко кашлянул. Они сразу отпрянули друг от друга.