Укрощение строптивой
Шрифт:
Твой бестолковый мажор Антон».
— Антошка, — в дверь заглянула Арина Ивановна, — приехали из кафе.
— Кто? — я мгновенно оказался у входа.
— Толстяк какой-то.
— Зови его.
Я подпрыгивал от нетерпения на пороге, а когда увидел пыхтящего Азамата, поднимавшегося по лестнице, выскочил в коридор и затащил его к себе в комнату.
— Э, дорогой! — Азамат хлопал глазами с такими длинными ресницами, что ему позавидовала бы любая женщина. — Знал бы, что тебе везу, не
Он развернулся и хотел уже уйти, но я не позволил.
— Подождите, послушайте, что я скажу.
Я усадил хозяина кафе на стул и стал излагать ему свой план. Он только головой качал и удивленно хмыкал.
— Любишь, значит, нашу Ритулю?
— Очень. Жить без нее не могу. Каждый день скучаю.
— Тогда чего дома сидишь? За наследство держишься? А чо, богато живете, — он огляделся. — Зачем отказываться.
— Нет, дело не в деньгах. Я хочу, чтобы все счастливы были.
— О, твой план родителей не обрадует.
— Согласен, но я единственный сын, позлятся и простят.
— Антоша, — в спальню заглянула Арина Ивановна. Ее глаза возбужденно блестели, — сиделка приехала.
— Все, спасибо большое за чохохбили. Записку Рите передайте, только проследите, чтобы не выбросила. И скажите, что мы встретимся через несколько дней.
Азамат тяжело поднялся, сунул мое послание в карман и вовремя: в комнату вошла сиделка. Она подозрительно оглядела нас, но я схватил ложку и демонстративно засунул в рот еду.
— Вкусно, дорогой? — засуетился Азамат.
— Очень! Вы просто спасли меня от голодной смерти.
Как только они ушли, я кинулся к окну. Окна спальни выходили на дубовую аллею. Я смотрел как уходил хозяин кафе, как его провожала наша кухарка, и за обе щеки уплетал рагу, которое и вправду было невероятно вкусным.
Вечером приехала мама, которой сиделка доложила о случившемся. Но повар из кафе кавказской кухни не вызвал подозрений, а мой проснувшийся аппетит доказал, что я стою на пороге выздоровления.
— Мама, завтра я еду в университет. Скоро зимняя сессия, нужно сдавать зачеты.
— Ты еще не поправился.
— Мамочка, я не могу больше сидеть в четырех стенах. Ну, пожалуйста!
— Хорошо. Еще три дня. Я хочу, чтобы ты окреп.
— Убери тогда от меня своего соглядатая.
— Зачем? Клавдия Ивановна прекрасно за тобой ухаживает.
— Можно тогда хотя бы телефон. Я будто в клетке сижу, или на необитаемом острове.
— Да, пожалуйста.
Мама открыла сумочку и вытащила смартфон последней модели. Я был все себя от счастья и кинулся ее целовать. Она хитро улыбнулась и пошла к выходу.
— Да, сынок, можешь выходить на прогулку в сад. Но помни, за ворота ни ногой. Иначе…
— А если
— Иначе отправлю в Швейцарию в клинику. Сама отвезу и буду караулить, пока не поправишься.
— Хорошо, не волнуйся, я не нарушу нашу договоренность.
— Вот и славно.
Мать вышла за дверь, я провел пальцем по экрану и сразу открыл журнал вызовов.
Это была совершенно новая и чистая симка. В памяти светились только пять телефонов: родителей, Макса, Пашки и Маши.
— Вот зараза! — прошипел я, но почему-то совершенно не расстроился: контакты — дело наживное.
Главное, можно звонить в кафе. Я полез в интернет: он тоже был отключен. Мама постаралась по полной программе. Не страшно! Мы договорились с Азаматом на субботу, а сегодня был понедельник. У меня осталось несколько дней, чтобы завершить домашние дела и соединиться с Ритой.
Я настолько сгорал от нетерпения, что сжал нервы в кулак и сцепил зубы, чтобы выдержать это испытание.
Глава 18
Предложение Анжелы — плюнуть на все и выйти за Антона замуж, пока он зовет, — разбилось, как старая чашка с трещиной, на мелкие осколки. От мажора не было ни звука. После первых звонков и смс он будто исчез с этой земли. Растворился в воздухе, распался на атомы и нейроны.
Несколько дней пролетели как в тумане. Я механически ела, умывалась, шла на занятия и на работу.
— Рит, куда твой мажор пропал? — каждый день спрашивала Людочка.
— Он не мой. Живет своей жизнью, — отвечала я
Сердце так и сжималось от боли. Больше ни за что, никогда не буду доверять таким парням, как Антон. Их сладкие речи туманят мозги, лишают опоры под ногами. Хорошо еще до интима не дошло.
Как только за Людмилой закрывалась дверь, я яростно принималась мыть тарелки, а непрошенные слезы капали и капали в мыльную воду: я скучала, тосковала так, будто он был последним человеком в этом мире.
— Ритка, хватит выть! — опять врывалась в мойку Людочка. — Мужики, они такие: козлы и подонки, особенно детки богатых родителей.
Я убеждала себя, что Людмила права: надо мной посмеялись, и все. Но почему-то хотелось верить в другое. Я не знала, что и думать, и по вечерам как белуга ревела в подушку.
— Все, хватит! — не выдержала однажды Анжела. — Поехали к нему!
— Куда?
— В университет.
— Я не знаю, где он у-у-у-чится, — выла я.
— Черт! Как не знаешь?
— Он… говорил, что студент. Экономического факультета. Кажется… Ой, ничего не зн-а-а-а-ю!
— А вуз какой, дуреха?
— Не зн-а-а-а-ю…