Укрощенная Элиза

Хазард Барбара

– Дрейк даже еще ребенком был таким грубияном, – призналась графиня, подводя Элизу к софе. – Не обращай на него внимания, моя дорогая, можешь его совершенно не слушать. И не забывай, что он молодой супруг. Я советую тебе просить у него все, что угодно. Женихи и молодые мужья всегда ужасно глупы, управлять ими до смешного просто.

– Мама, – предупредил ее граф. Он налил всем по бокалу шерри. Констанция Даррин засмеялась и села рядом с Элизой. При этом накидка графини зацепилась за край стола. Элиза наклонилась и успела спасти тонкую ткань накидки, прежде чем она порвалась.

– Спасибо,

моя дорогая. Я вижу, что мы прекрасно с тобой поладим. Не бойся, я не буду крутиться все время рядом, об этом даже не может быть и речи. Нет-нет, это абсолютно исключено – две графини и только один замок. Так что через неделю я уезжаю в Лондон, затем в Кент. И потом я собираюсь немного попутешествовать. О, Дрейк, дорогой, ты сказал капитану Фарру, что мне понадобится яхта? Я пришлю ее сразу обратно.

Граф заверил мать, что все готово, и корабль будет ждать ее в Скарборо. Элиза пыталась сохранить милое выражение лица. Так, значит, это вовсе не была рыбацкая шхуна? Граф вовсе и не нанимал корабль. Это был его корабль, собственный! Как сказала графиня – яхта? И он может отправиться на этой яхте когда и куда захочет! Да есть ли предел тщеславию этого человека?

Заметив, что графиня смотрит на нее немного странно, Элиза заставила себя сказать:

– Но, конечно, вы хоть иногда будете появляться дома, мэм?

– Нет, я так не думаю. Здешний климат не для моего возраста. И, пожалуйста, Дрейк, не строй такую обиженную физиономию! Так оно и есть! Я хочу вернуться в Кент, где я выросла. У меня там по-прежнему много родственников. Но, разумеется, мы все будем вместе очень часто видеться, моя дорогая!

Элиза взяла из рук Даррина бокал шерри, а сама подумала: странно, как можно часто видеться, если они будут жить в разных концах Англии. А еще она завидовала Констанции, потому что в Кенте было тепло и оттуда легко и быстро можно добраться до Лондона.

Пока они пили шерри, беседу в основном поддерживали Дрейк и графиня, чему Элиза была очень рада. Она была сконфужена, дезориентирована и еще до сих пор вся клокотала от гнева.

Элиза никак не могла избавиться от подозрения, что эта седовласая леди, сидящая с ней рядом и похлопывающая ее изредка по руке, знала о плане Дрейка насчет того спектакля в старом доме. Рассказал ли Дрейк своей матери о разговоре в салоне леди Скофилд, в Лондоне? И, может быть, мать и сын вместе придумали, как проучить Элизу за то, что она насмехалась над ними? Эта мысль не давала ей покоя. Хотя Элиза с трудом верила в собственные предположения, но ей было ясно, что один, без сообщников, Дрейк вряд ли осуществил бы свой план. Но… Разве будет мать с такой теплотой относиться к его невесте, которая насмехается над ним? Это казалось совсем невероятным.

– Моя дорогая, я думаю, что ты очень устала, но слишком вежлива, чтобы в этом признаться, – сказала леди Даррин, прервав ее размышления. – Дрейк, дорогой, отведи Элизу в ее апартаменты, чтобы она могла отдохнуть. Мы обедаем в шесть – здесь всегда обедают в такое время, милая. Я выделила специально для тебя одну из наших служанок, пока твоя собственная не прибудет из Лондона. Если Глэдис тебя по каким-либо причинам не устроит, ты можешь смело мне сказать. У нас полно служанок, и ты выберешь,

какую захочешь.

– Да, я заметила, что у вас большое количество слуг, сразу как только вошла, – проговорила Элиза, глядя своему мужу прямо в глаза. – Спасибо, мэм.

Выйдя из гостиной, Элиза удивилась: граф направился мимо широкой полукруглой лестницы, которая вела на верхние этажи, и зашагал по длинному коридору. Из окон открывался вид на унылый, голый сейчас сад и большой бассейн в центре двора.

Наконец Дрейк привел Элизу в очаровательный будуар. Комната была отделана, безусловно, в женском, изящном вкусе. Тут преобладали светло-серые и нежные кремовые золотисто-персиковые тона. В огромном камине горел огонь. Элиза увидела рядом с камином полное ведро угля и поджала губы.

Из соседней комнаты доносились голоса. Граф пошел и отпустил прислугу.

Когда они остались одни, Элиза поспешила заявить:

– Мне странно обнаружить, сэр, что спальни могут находиться на первом этаже. – Она подошла к камину и не хотела поворачиваться лицом к графу. – Я думала, что буду жить наверху, – добавила она.

– Апартаменты графа и графини всегда были именно здесь, на первом этаже замка. Конечно, если ты предпочитаешь для себя другую комнату, это легко можно будет уладить.

– Нет-нет, это необязательно, – быстро сказала Элиза.

– Позволь мне показать тебе остальные комнаты, – сказал граф и подошел к ней сзади очень близко.

Помимо своей воли Элиза резко повернулась и на один короткий момент увидела злость в глазах Дрейка. Затем его лицо приняло снова свое обычное бесстрастное выражение.

Он подвел ее к следующей двери.

– А вот и спальня, – сказал он.

Элиза с трудом удержалась от восклицания при виде огромной кровати с шелковым пологом. Великолепная резная мебель, бесценные живописные полотна и разные дорогие вещи украшали комнату. Стеклянные двери вели в маленький сад, холодный и занесенный снегом, слегка грустный в свете угасающего дня.

– Здесь твоя ванная и гардероб, – продолжал граф, переходя в следующую, такую же огромную комнату.

Посередине стояла большая мраморная ванна. Элиза сразу вспомнила корыто перед камином в старом доме, которое она сама наполняла водой. И в котором граф купал ее… Вспомнила то, что потом было, и почувствовала, как покраснела. Она заметила, что почти все ее платья висят в огромном стенном шкафу, а остальные аккуратно разложены и ждут, когда служанка ими займется.

– А это, разумеется, дверь в мою спальню, – сказал Дрейк.

Он открыл дверь, и через его плечо Элиза увидела другую большую спальню и еще одну огромную кровать. Слуга раскладывал и убирал в шкаф одежду графа.

Элиза быстро отвернулась, у нее чаще забилось сердце.

– Теперь я тебя оставлю, – произнес Дрейк. – Не волнуйся, что проспишь, – добавил он: – Я пришлю Глэдис, она поможет тебе одеться к обеду.

Дрейк помолчал, затем взял ее руки в свои, такие теплые и приятные. Элиза выставила упрямо вперед свой подбородок.

– Элиза, – сказал граф очень мягко, – все будет хорошо. Господи, я, кажется, повторил это уже сотню раз, не правда ли! Но ты можешь поверить мне, Элиза. Мне и моим словам. Все будет хорошо.