Укротители непогоды
Шрифт:
— Не давай воде сильно бурлить и дай покипеть немного… Вот так, довольно.
Он добавил ложку меда и накрыл отвар, чтобы тот настоялся. Потом разложил в три тарелки кашу из котелка.
— Зови Дарко, завтрак подан.
Когда мрачный антимаг уселся за стол рядом со мной, Сокол достал флягу и налил в крышку немного какого-то темного, резко пахнущего эликсира. Протянул его Дарко. Тот покосился недоверчиво.
— Выпей. Это тебя взбодрит.
Парень поморщился, но послушно опрокинул рюмку. Закашлялся,
— Что это? — спросила я, глядя, как он пытается отдышаться.
— Тонизирующее средство, — ответил Сокол. — Подарок от Милены.
— Я бы поостереглась его пить, — сказала я, ковыряя ложкой кашу. Попробовала. Преснятина. Терпеть каши не могу. Дарко же принялся за свою порцию с видимым аппетитом.
— Ну что ты, — Сокол улыбнулся. — Она не настолько мелочна. Остуди-ка немного отвар, чтобы можно было пить.
Я коснулась кружки, делая напиток прохладнее. К столу подошел Февраль и сел напротив Сокола.
— Я вот что думаю, Радомир, — начал он негромко. — Оставь-ка ты мальчишку у меня. Выхожу. А по весне отправлю в Университет.
Мальчишка едва не подавился своей кашей. На лице его читалась безысходность.
— Нет, Февраль. Не могу я его оставить. Дело не в болезни — не готов он сейчас к Университету. Если и дальше его с рук на руки, как вещь, передавать, совсем парень веру в людей потеряет. Озлобится. Да и сбежит он от тебя, как только на ногах сможет держаться.
— У меня не сбежит, — ответил Февраль, и такой жутью повеяло от его слов, что не только Дарко, даже мне не по себе стало. — А что озлобится — так то хорошо. Воин должен быть беспощаден.
— Я не буду с тобой спорить, — ответил Сокол, задумчиво глядя на съежившегося Дарко. — Но мальчика не отдам. Я сам отправлю его учиться, когда будет готов.
— Как знаешь, — ответил Февраль, поднимаясь. — Вечно ты себе проблемы ищешь, Радомир из Стонущих Холмов. Добрый ты слишком, а толку с той доброты? Весь мир тебе не изменить, злой он, мир наш.
И захромал прочь, не попрощавшись. Сокол покачал головой, глядя на его сгорбленную спину.
— Все можно изменить, Февраль. Хотя бы попытаться.
10
Оно настигло нас на привале. Шло не быстро, но без остановок, не нуждаясь ни в отдыхе, ни в пище. Чуяло хозяина и брело напрямик, не разбирая дороги, карабкалось по круче, проваливалось в снежные заносы. Пока не догнало.
Мы сидели, греясь у созданного мной огня — для обычного костра дров было не найти, и отдыхали, запивая нехитрый обед горячим напитком из меда и трав. Я лениво поддерживала пламя, вытянув уставшие ноги. Внезапно Сокол поднялся, словно прислушиваясь к чему-то. Бьорнландцы смолкли, глядя на него.
— Что такое? — спросил Густав. Сокол жестом велел молчать.
— Кто-то приближается, — сказал он наконец. — Но
Я послушалась и проследила за его взглядом. И увидела, как из-за склона горы, спотыкаясь, выбирается… вроде бы человек. Но двигался он странно, как-то заторможено, дерганно. Словно хромал сразу на обе ноги. Весь будто перекошенный, одно плечо выше другого, голова склонилась набок, руки висят, как плети. Когда один из бьорнландцев его окликнул, он даже не заметил.
— Кто это? — прошептала я, прячась за спиной Сокола. Кажется, странный путник услышал мой голос, резко повернул на него и, как мог, ускорил шаг. Я испуганно схватила наставника за рукав.
— Интересно, — протянул тот. — Всем сидеть спокойно и ничего без моей команды не предпринимать. С этим гостем я сам справлюсь, если он, конечно, один. Пусть подойдет ближе.
Он подошел. И я с ужасом увидела, что это все же не человек. По крайней мере, больше.
— Ая-и-и-ы-ы! — провыло существо. Рот его был приоткрыт, челюсть свернута набок. Половина лица представляла собой замерзшую кровавую кашу, позвоночник был будто сломан в нескольких местах. Одна нога подламывалась под неестественным углом. Глаза неподвижные, инеем покрытые. Мертвые.
Я испуганно взвизгнула.
— А-ая-и-ы? — вопросительно повторило оно, замедлившись.
— Йована, прикажи ему стоять на месте, — сказал Сокол. — Ну, давай же!
— А ну-ка стой! — крикнула я. Удивительно, но существо послушно остановилось. — Замри!
И снова послушалось, замерло, будто в камень превратилось. Черт, ну и жуткое оно все-таки!
— Интересно, — повторил Сокол, переводя взгляд с чудовища на бьорнландцев.
— Что это за дрянь? — спросил Густав, сжимая рукоять меча на поясе.
— Мертвяк оживший, — равнодушно ответил Дарко. Все изумленно на него уставились. — Что вы на меня-то смотрите? — обратился он к бьорнландцам. — На колдуна смотрите.
— Очень интересно, — пробормотал Сокол, подойдя к мертвяку почти вплотную. И заглянул в его приоткрытую пасть. Меня передернуло. — Вот откуда на перевале взялся ястреб-падальщик… Йована, во время нашей великой битвы у тебя случайно кровь не шла?
— Да, когда мы путь расчищали, — немного подумав, вспомнила я. — Шла немного носом.
Резким движением маг вправил существу челюсть. Хруст при этом раздался просто омерзительный.
— Итак, друзья, вы можете своими глазами увидеть, какую опасность таит ваш груз. Немного разлитых эликсиров, потерянный амулет, проклятый кем-то труп, занесенный снегом, и кровь мага — и получайте нежить. Поздравляю тебя, Йована. Ты провела ритуал некромантии.
— Как же так… — некромантия была одним из запрещенных видов магии и каралась законом. Вплоть до смертной казни. — Я же ничего не делала…