Укрой меня от замыслов коварных
Шрифт:
Один в один угодил в блок Сёма Полтавин.
Лютый Зверь взял перерыв.
Игра выравнялась на какое-то время, потом снова начали накапливаться ошибки, нелепые и грустные, заставляющие болельщиков хвататься за голову и не добавляющие настроения команде. Но самое главное – потерял вдруг свою изобретательность главный разработчик комбинаций команды – пасующий Вадик Хомуцкий.
Вообще, в волейболе пасующий игрок является не просто комбинатором и затейником неожиданных ходов, он, по сути, заменяет полкоманды, представляя собой стратегический и тактический центры управления. Бывали случаи, когда довольно серые в творческом отношении
В данном же случае получилось наоборот: «мозг» сборной России «поплыл», и её игра тут же рассыпалась, команда скатилась в позицию догоняющего, а потом и проигрывающего партнёра. Не помогли ни замены, ни перерывы, ни жёсткая риторика Василия Ивановича, пытавшегося расшевелить, встряхнуть игроков, повернуть их настроение в сторону спортивной злости.
Не лучше чувствовал себя и Волеслав.
На задней линии он действовал уверенно, хорошо принимал и отрабатывал в защите стандартные положения. Но стоило ему в нападении продемонстрировать великолепное владение телом, забить, сыграть так, как он умел, и уже в следующей комбинации он ловил на себе прицельный холодный взгляд, ритм атаки сбивался, руки переставали служить орудием, укладывающим «ядра»-мячи в площадку противника, голова слушалась плохо, и блок поляков легко находил его над сеткой.
Первую партию российская сборная выиграла, три остальные проиграла, несмотря на титанические усилия спасти игру.
Лютый Зверь вопреки своим схемам и планам обсуждать случившееся не стал, дождался игроков после душевой и даже успокоил команду своим спокойствием и отнюдь не лютым отношением к виновникам проигрыша. Сказал только на прощание, перед сном:
– Попытайтесь понять, что произошло. Что помешало вам играть в полную силу. В Москве мы выиграем, я уверен. Но урок всем хороший. Отдыхайте.
Хмурые игроки проводили наставника виноватыми взглядами и поплелись в ресторан, перебрасываясь короткими репликами, всё ещё пребывая под впечатлением проигрыша. Вадим Хомуцкий предложил сесть всем за один стол и обсудить игру, но даже ему не удалось найти причину случившегося. Игроки были подавлены и участвовать в обсуждении не захотели.
«Маэстро» Вася Тетюшко заказал было вина, однако его не поддержали. Забываться в вине после неудач в команде было не принято, волейбол требовал иной жизни, далёкой от застолий и приятного алкогольного опьянения.
Наутро команду доставили в аэропорт, и в два часа дня по московскому времени игроки разъехались по домам.
Волеслав добирался до «малой родины» – он жил в Строгине, на улице Катукова – на своей машине, которую оставил в аэропорту Внуково на охраняемой стоянке. Верная «Ауди RS6» примчала его домой меньше чем за час. А уже вечером он собрался пригласить на ужин Виолетту, которую связывал с ним недавний роман.
Виолетта Рунас была дочерью известного бизнесмена Раймонда Рунаса, принявшего российское гражданство в начале века, работала у отца в его Центре информационных технологий и представляла собой самостоятельную особу, любившую гламурную жизнь. Она была современна, одевалась модно (деньги отца позволяли), часто ездила за рубеж – в Австрию, Францию, Италию, каталась на горных лыжах, играла в теннис и верила в легенду о том, что шейпинг поддерживает красоту фигуры.
Познакомились они в Москве, на матче клубных сборных «Искра» и «Динамо». Виолетта пришла посмотреть
С тех пор прошёл год, Волеслав начал встречаться с девушкой часто и даже подумывал о свадьбе. Но она выходить замуж не собиралась, да и о любви не заговаривала, и Воля терпел, понимая, что не держит отношения с решительной и своенравной дочерью Рунаса под контролем. Она могла запросто остаться ночевать у него, а на следующий день укатить в Сочи с компанией подруг и друзей, не ставя его в известность.
На его звонок Виолетта радостно сообщила, что познакомилась с замечательным художником Пантелеем Кудесником и тот пригласил её в Финляндию писать северные пейзажи.
– Полетим вместе? – предложила она.
– Когда? – спросил озадаченный Волеслав.
– Послезавтра.
– У меня игра в среду с поляками, тренер не отпустит.
– Давай я его попрошу.
Волеслав засмеялся.
– Не надо показывать быку красную тряпку. Мы проиграли, и он рвёт и мечет.
– Жаль, отдохнули бы пару дней.
– Ты одна с ним летишь, с художником? – осторожно поинтересовался Волеслав. – Или с компанией?
– Не знаю ещё, – беззаботно ответила девушка. – Если Машка не согласится, полечу одна.
– Тогда приятного времяпровождения, – пожелал расстроившийся Волеслав и выключил мобильный.
Посидел на диванчике в гостиной, испытывая неприятное чувство ненужности, с трудом преодолел приступ ревности и решил больше Виолетте не звонить. Если она не понимала очевидных вещей, собираясь лететь в Финляндию с незнакомым художником «писать пейзажи», то встречаться с ней не стоило. Она слишком легко относилась к жизни и не считала себя связанной никакими условностями.
Вспомнилось давнее высказывание юмориста: как много девушек хороших, но тянет что-то на плохих.
Волеслав усмехнулся. С подругами ему действительно не везло. Те, кому он нравился, не нравились ему. Те, кого он обожал, его не жаловали.
Появилось желание позвонить Роме Волкову и «поплакаться в жилетку».
Рома был старше его на пятнадцать лет, закончил физфак МГУ, защитил диссертацию и работал сейчас в оптико-механической лаборатории, будучи специалистом по резонансно-волновым процессам. Кроме того, он занимался эзотерикой, был, по его словам, посвящённым в дела какого-то эзотерического сообщества и экстрасенсом. Волеслав звал его висвом – видящим суть вещей, хотя Роман предпочитал свои способности не демонстрировать. И при этом он действительно мгновенно разбирался в людях и видел все их болячки. К примеру, у Волеслава он вылечил намечавшуюся экстрасистолу, хотя всего-навсего, по его словам, «выправил энергетику» организма.
Они и познакомились через приятеля Тимошенко, когда тот позвал волейболиста к экстрасенсу. Кстати, Роман не приветствовал, когда его называли экстрасенсом.
– Извини, висв, – пробормотал Волеслав, набирая номер Волкова.
– Слушаю, – раздался в трубке густой баритон.
Волеслав невольно подтянулся: столько спокойствия и основательной уверенности нёс голос Романа. Воля и сам был очень спокойным человеком, но до Волкова ему было далеко.
– Евлампиевич, это я. Не откажешь встретиться?